Бывший глава БФФ Геннадий Невыглас: У меня полная приемная людей в Совете безопасности, а мы с Глебом говорим о рыбалке — большое интервью
Тост для Блаттера, обида Саркози, страсть Сафарьяна и пара баек про Штанге — боевой генерал и самый душевный председатель в истории АБФФ дает Никите Мелкозерову эпичное интервью. Он признается также в том, что не пошел в федерацию на третий срок из-за санкции Евросоюза. И рассказывает о методах принятия решений.
Лапа, Хацкевич, рыбинспекция
— Как белорусский футбол смотрится со стороны?
— С увлечением. Тем более в последнее время произошли некоторые изменения. Вот Сашу Хацкевича назначили главным в сборную. Честно, если бы по-прежнему был председателем федерации, подумал: брать его или нет. Мне кажется, вариантов на самом деле было немного, что бы там ни говорили представители АБФФ о многочисленных кандидатах на пост главного тренера. Просто, насколько помню, назначение Хацкевич довольно уверенно стали обсуждать чуть ли не сразу после расставания с Кондратьевым.
Правда, я нормально отношусь к выбору федерации. Саша — это однозначно новая кровь. Может, у него и маловато опыта. Но обаяния и прагматичности навалом. Хацкевич этим и подкупает. Ему нужна примерно минута, чтобы расположить к себе. Помнишь, как играл Саша? И, кстати, продолжает во время различных ветеранских встреч. Если мяч уходит за пределы поля, Александр Николаевич десять раз подумает, стоит ли лететь за ним и, скорее всего, никуда не полетит, сэкономив в итоге силы. Мне кажется, Хацкевич сумел объяснить эту свою позицию нашим сборникам. Лишних движений и беготни в Македонии не было. В новой сборной я отчетливо увидел Сашу. Прагматизм абсолютнейший. Предельная рациональность. Правда, непонятно, отчего в матче с габонцамми наши ребята засуетились…
В мою бытность председателем федерации Хацкевича сам выступал за сборную. Очень веселый парень. Ну, прямо очень. Любил припоздать поначалу. Правда, мы поговорили пару раз на эту тему — и все закончилось:). Очень восприимчивый человек. Настоящий дядька. Мог высказаться и на поле, и за его пределами. Причем не стеснялся делится своими мыслями и с тренерами. Помню, как-то поставили его играть в центр защиты. Вроде неплохо получилось. Я после матча подошел к Саше: «Слушай, может, это твое:)?» — «Ээээ, что вы меня так рано списываете?!»
Когда Хацкевич после тренерского дебюта в «Динамо-Минск» оказался не у дел, вызвал его к себе. Предложил поработать с юношеской сборной. Он стал мяться. Говорю: «Ты поработай, а дальше будет видно». В итоге на Мемориале Гранаткина команда под его началом сыграла довольно неплохо. Правда, сразу после этого Саша, пусть только не обижается, стал великим тренером: «Я ухожу в «Витебск!» — «Саша, — говорю, — я знаю, какая в клубе ситуация. Ты не сможешь там работать». В итоге все закончилось печально. Саша поехал в Витебск, а потом отправился в Киев.
Хотя теперь я рад за Хацкевича. Ребята его поколения сказали свое слово в белорусском футболе, будучи игроками. Теперь на них лежит почетная обязанность сделать это же в тренерском качестве. Вот у Сергея Гуренко не все со старта получилось. Но я убежден, он вырастет в классного тренера. И, кстати, очень рад, что Хацкевичу сейчас ассистирует именно Кульчий. Ну, кто, если не Саша, человек, который все прошел, может объяснить психологию игры молодым ребятам? Поэтому я верю, что с новыми тренерами наш футбол может спрогрессировать.
Вот и желаю Хацкевичу всего доброго. Человек реально увлечен футболом. Футбол — смысл его жизни. Достаточно одного разговора с Хацкевичем, чтобы это понять. Кстати, видел их с Кульчием в Пинске. Сказал: «Наступило ваше время. Вы состоялись как футболисты. Сделайте себе имя как тренеры сборной — и вас никогда не забудут». И да, настрой игроков в Македонии мне очень понравился. Эта заставляет думать позитивно.
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Все у меня прекрасно. Недавно закончил работу в ОДКБ. Вернулся в Минск. Пока никак не занят на государственной службе. И планов таких нет. Если, конечно, не вмешаются другие силы. В общем, спокойно провожу пенсию. Под закон о тунеядцах не подпадаю:).
— Объясните для чайников, чем занимается ОДКБ?
— Организация Договора о коллективной безопасности объединяет шесть стран. Беларусь, Россию, Казахстан, Киргизию, Таджикистан и Армению. Это организация военно-политического содружества. Главная цель — оборона совместных интересов. Если совсем просто объяснять, то в случае нападения на одну из шести обозначенных стран вооруженные силы пяти других автоматически вступают в действие. Организация очень динамично развивается. Созданы коллективные силы оперативного реагирования. 26 тысяч человек из шести стран — это спецназовцы и десантные подразделения, которые в настоящий момент готовы выполнить любую задачу. Ну, кроме ядерной войны, конечно. Вот сейчас есть большая проблема на таджикско-афганской границе. Она, к сожалению, все никак не уходит. Но контингент готов к действиям в том регионе.
— Вы работали заместителем генерального секретаря организации.
— Ротируемая между государствами должность. После меня ее занял армянин. Еще раз: сейчас в моей жизни нет никакой госзанятости. И появится ли, не знаю. Так что занимаюсь своими делами. Вот здоровье надо поправить, внуками заняться. У меня их четверо. Внук и внучка живут в Москве. Внук и внучка — в Минске. Поэтому разрываюсь между городами:). Плюс регулярно занимаюсь спортом. Есть зал, есть велосипед, есть роликовые коньки. Ролики, кстати, со старшим внуком. Ему 13 лет. Большой. Недавно с ним закрыли десять километров на коньках.
— Волейбол?
— Когда служил в Восточном округе, капитанил в офицерской сборной по волейболу. Был нападающим. Мяч над сеткой, выпрыгиваешь, выгибаешься, режешь и вколачиваешь его в площадку — полный восторг. Очень люблю этот вид спорта. Но в 2006-м пришлось полностью завязать. У меня есть возрастная болезнь всех охотников — подагра. Ноги болят. Потому прыжковые виды спорта идут не очень. Хотя, допустим, в футбол играю по возможности.
Еще есть любимые охота и рыбалка. Как-то даже президент говорил по телевидению об этих моих увлечениях. Понимаешь, рыбалка — это, во-первых, спокойствие, во-вторых, общение с природой. И вообще, в моем детстве ловля рыбы рассматривалась еще и как вид пропитания. Я вырос в Парохонске. На притоке реки Бобрик. Была такая до осушения. Очень рыбная. Весь наш народ кормился с той реки. А вообще, отец мой работал бригадиром железнодорожных путей. Мама начинала учительницей. После стала завучем, дослужившись в итоге до должности директора школы.
Мы жили на станции. Пять километров в школу пешком. Нынешняя молодежь вряд ли представляет, что это такое. Я окончил начальную школу в классе, который насчитывал всего четыре человека. При этом ребята первого и третьего года обучения занимались одновременно. Просто помещений не хватало. Интересно получалось: учишься в пером классе и слышишь, что тебя ждет в третьем, готовишься:). Когда пошли в старшую школу, ту, которая в пяти км от дома, стало ясно, как мы вчетвером выгодно отличаемся от остальных ребят. Из-за большего количества внимания, которое уделял учитель. Нас же было не 30, а всего четыре.
Вот такое детство. Школа за пять километров и река, которой все жили. Когда снег опускался и рыбе переставало хватать воздуха, она шла к родникам. Но от дефицита кислорода задыхалась. Помню времена, когда люди из рыбинспекции приезжали в школу и командовали: «Хватит учиться! Идите рыбу ловить, а то пропадет!» Сейчас почему-то другие времена:).
Безусловно, теперь я не воспринимаю ловлю рыбы в качестве средства пропитания. Мне важен трофей. Вот в прошлом году были с друзьями в Карелии. Поймали щуку. Крупную такую. Правда, когда нас спрашивают о ее весе, мы, зная об улове Путина, говорим, что вытянули чуть меньше:). Хотя, на самом деле, больше. Щука Путина весила 22 кг, наша — 26.
Каждый год вот уже восемь лет подряд участвую в снегоходной прогулке по Карелии. Мы начинаем свой путь в Петрозаводске и двигаемся почти к Белому морю. За неделю получается около двух тысяч километров. Все очень серьезно: снегоходы, природа, чистое удовольствие. Недавно было 90 лет карельскому «Динамо». Вот под эгидой этой организации и устроили ход. Правда, он занял только четыре дня, за которые мы покрыли всего 750 км. Поломки и прочие мелочи сказались.
В общем, ты понимаешь: я не тот человек, которому в рыбалке и прочих видах отдыха, связанных с природой, нравится звон бутылок в авоське. Ни в коем случае. Есть трофейная рыбалка — это здорово. А бежать на реку, когда плотва идет на нерест, — это нет, это меня не увлекает. Что до трофеев, то выудил как-то 37-килограммового сома на Припяти. В 2002-м. Но больше таких экземпляров не попадалось.
— Охота — это тоже трофейный процесс?
— Да, отнюдь не ради мяса. В последние лет семь-восемь увлекся медведем. У меня их уже десять. В прошлом году в Карелии добыл такого медведя, что егерь с 40-летним стажем удивился. Сказал: «В жизни такого не видел. Лапа — 17,5 см».
Конечно, это безопасно. Все меры предосторожности предусмотрены. Да, есть определенный риск. Но в этом и состоит весь драйв. И все равно самый опасный зверь в природе — человек. Поэтому любой хищник, почуяв наш запах, принимает единственно верное решение — убежать как можно дальше. За редким исключением. Ну, там — медведь-шатун и т.д. Но это все просматривается. Сейчас же у охотников море техники. Перед началом вся территория мониторится. Если камеры выхватывают агрессивного медведя, туда просто никто не пойдет.
Вообще же, к охоте я приучен с детства. Все же вырос в деревне. По окончании училища в 1975 году я по распределению прибыл в воинскую часть. В Казахстан. Начальник отряда был заядлым охотником. Сказал: «Вы поедете на заставы и все равно будете охотиться. Этого не запретить. Так что давайте сделаем вас всех официальными». В итоге нам на сутки продлили сборы, устроили обучение и выдали охотничьи билеты. Так что я накапливаю стаж с 1975 года.
— Нехватка работы ощущается?
— Никаких фантомных болей у меня нету:). Абсолютно. Когда ехал сегодня в Дом Футбола, размышлял: моя госслужба началась в 1975 году и продолжилась до 2015-го. Это сколько ж времени? 40 лет. Ну, хватит наверное. Хочется уже заняться чем-то другим. Тем более увлечений у меня много. Пока стою на том, чтобы попытаться уделить время себе. Плюс зятья занимаются бизнесом. Им тоже нужно помочь.
Тревожная группа, КГБ, волейбол
— Почему вы стали военным?
— Увлечение-то с детства имелось. Все же малыми постоянно играли в войну. А стать профессионалом данного профиля помог спорт. Я играл в волейбольной сборной Пинского района. На первенстве области заняли своей командой второе, если не ошибаюсь, место. 1970 год. Военком Брестской области отметил меня. Пришел как-то и сказал: «Поедешь учиться в военное училище Лесгафта». Это в Питере. Училище готовило спортивных работников для вооруженных сил. Я уже даже прошел комиссию, но вмешался отец. Папа в свое время партизанил с тогдашним оперуполномоченным Пинского района. И у него не был выполнен план по разнарядке в пограничное училище. Чекистское. Вот меня и переоформили оперативно.
Окончил в итоге пограничное училище КГБ СССР. Получил образование (теперь об этом уже, наверное, можно говорить) не по командному, а по оперативному профилю. Имелся факультет, который готовил соответствующих работников. После окончил Высшую школу КГБ, получив высшее специальное образование.
Занимался охраной государственной границы оперативными методами. Чтобы было понятно, это работа с негласными источниками информации, ее получение в интересах охраны границы. Тем же самым занимался КГБ. Правда, работники этого ведомства искали антисоветчиков, а мы — нарушителей границы. Тогда перед определением сотрудника на оперативную работу организовывалась его годичная стажировка на заставе. То есть человеку давали возможность понять всю суть службы. Прошло три месяца на заставе, когда я впервые принял участие в задержании нарушителя границы. Наш участок был горным — поэтому никаких систем слежения. Местные жители сообщили, что видели неизвестного. Мы преследовали его около 20 км. И так получилось, что задерживали нарушителя только мы с инструктором службы собак, который, правда, был без собаки. Бедная себе лапы стерла, пришлось оставить. Четверка остальных солдат из тревожной группы тоже не смогла продолжить преследование до конца. Вот нас и осталось только двое. Инструктор службы собак, должность которого обязывала к очень серьезной физической подготовке. И я — молодой спортивный лейтенант. В общем, догнали и обезвредили:).
После заставы я отправился на оперативную службу. Закончил ее в советских пограничных войсках в 1992 году, будучи замначальника разведки Восточного пограничного округа. Кстати, получил назначение в рекордно молодом возрасте. 34 или 35 лет мне тогда было. В истории СССР такого больше не случалось. Примерно тогда же был награжден высшей наградой в системе КГБ — «Почетный сотрудник госбезопасности». Тоже в рекордном возрасте. Награду мне вручал лично Виктор Чебриков, тогдашний председатель КГБ. Перед церемонией он сказал: «А в таком возрасте это звание вообще кто-нибудь получал?» Стали проверять — оказалось, что нет. Это происходило перед Афганистаном. После награды стали давать ребятам и помоложе.
— Что такое разведывательная операция на практике?
— У тебя есть участок оперативного обслуживания. До того, как я стал начальником отделения, моим участком являлась комендатура. Если говорить об Афганистане, то наши оперативные органы выгодно отличались от армейских подразделений. Погранвойска несли минимальные потери. Оперативная работа помогала. Мы знали наперед о всех планах банд. Поэтому практически не попадали в засады. Но да — случалось. Самый печальный случай связан с одновременной гибелью 18 солдат. Наверное, 1984 или 1985 год. Я тогда уже работал в округе. Наш оперативный работник предупредил командира о появлении банды и необходимости действовать осторожно. Но ребятам дали приказ обеспечить площадку для десантирования. То есть занять территорию ночью, чтобы утром можно было прислать вертолеты. Наши солдаты двинули в путь, решили обойти гору, попали в поле зрения банды и были уничтожены за 15 минут. Это самая большая потеря нашего округа.
— Вы участвовали в активных военных действиях?
— Мы проводили разведку. Посылали группы. Встречая их, случалось, участвовали в боевых действиях. Так что да — приходилось. Охотничьи навыки помогали.
— Это страшно?
— У нас была традиция. Касалась всех вне зависимости от профиля. Оперативник ты или политрабоник — неважно. Прибыв в командировку, требовалось принять участие в проверке службы по охране границы. За все время моей афганской занятости не было ни одного случая, чтобы мы не находили спящего солдата. По этому поводу я всегда говорил: «Советский солдат — самый сильный солдат». Представляешь, их режут и обстреливают, а они спят. Гарнизон стоит, ребята рассредоточены по точкам, вроде должны следить за территорией, но все равно спят.
Наверное, тогда я уже работал главой администрации (президента — Tribuna.com). И американский посол задал мне вопрос: «Господин генерал, вы же там воевали. Скажите: когда мы победим в Афганистане?» Я ответил: «Никогда вы там не победите. Афганский народ победить нельзя». И, знаешь, оказался прав. Я участвовал во вводе советских войск в 1981-м. Первые три-четыре года местное население действительно воспринимало советских солдат как освободителей. А потом стало жечь всю нашу гуманитарную помощь. Просто мы попытались влезть в систему руководства. А Афганистан — страна, которая никогда не управлялась централизовано. Ее 30 лет пыталась покорить Англия. Десять лет СССР. Ну, и после Америка, чья миссия под видом борьбы с «Аль-Каидой» закончилась весьма бесславно.
— Насколько сильно война меняет человека?
— После четырех-пяти лет мы стали четко понимать, что являемся лишними в Афганистане. Но по инерции продолжали выполнять поставленные задачи. В принципе, считаю, наша пограничная миссия была успешной. Все бандиты знали: с этими в зеленых шапках лучше не связываться. Надо или дружить с ними, или обходить далеко стороной.
А война — да, меняет очень сильно. Многие в Афгане надломились. Но в то же время война очень сильно дисциплинирует. И это несмотря на случаи со спящими солдатами, про которые я рассказывал. В Бресте жил герой Советского Союза Иван Барсуков. Человек из нашего округа. Был командиром десантно-штурмовой мотоманевренной группы, а это около 300 человек в подчинении. Барсуков провоевал шесть лет без единой потери. Раненых по составу была половина. Но ни одного погибшего. Бесшабашный, смелейший человек. Хотя если бы не Афганистан, его бы наверняка уволили. Барсуков и выпить любил, и вообще был далеко на самым уставным служащим. Но в итоге стал наиэффективнейшим командиром войсковой группы. При этом уничтожал и караваны, и многочисленные банды.
— Вам приходилось стрелять в людей.
— Естественно.
— Сколько убили?
— Не хотелось бы об этом говорить. Но война сильно изменила мое отношение и к людям, и к оружию, и к жизни. Как-то в здесь, в Доме футбола, мне задали вопрос: «А не страшно вам?» Честно, не помню контекста, но именно про «не страшно». Ответил тогда: «Я — боевой генерал. Вряд ли меня что-то может испугать».
Летчик, Ява, мотобол
— Как вы попали в футбол?
— 2003 год. Со стороны видел, что футбол находится… Ну, даже не в плачевном состоянии. Его просто не было. Посчитал, что мой административный ресурс поможет. Предложил президенту свою кандидатуру. Он согласился: «Избирайся».
Я никогда не занимался футболом профессионально. Но этот вид спорта сопровождал меня всю жизнь. В свое время на базе колхоза Калинина в Сошно существовала команда «Урожай». Выступала на первенстве СССР среди сельских коллективов. Однажды даже стала второй. Профессиональная команда. Хотя все игроки числились строителями. И при этом являлись объектами зависти — им предоставляли шикарные мотоциклы «Ява»:). И в этой команде было только два непрофессионала-школьника. Федор Литвинович и я. Федор после шесть лет капитанил в мотобольной команде города Пинска, стал четырехкрастным чемпионом Европы. Правда, мы застали не лучшие времена «Урожая». Хотя в итоге увидели много чего. Так что футбол в моей жизни не появился как-то вдруг.
В общем, в начале века я смотрел на все со стороны. И мне совсем не нравились происходившие процессы. В 2002-м в Минске сдали в эксплуатацию манеж. Единственный объект, возведенный в белорусском футболе за постсоветский период. У нас не было ни одного искусственного поля. Вообще ни одного сантиметра новых полей за десятилетие. Поэтому первый срок своей работы в АБФФ я называл строительным этапом развития футбола. Думаю, упрекнуть меня и нашу команду в данном отношении у кого-то вряд ли получится. Все-таки было сделано очень многое. В том числе построен Дом футбола, в котором мы сейчас беседуем. Раньше же федерация ютилась в двух кабинетах Министерства спорта. Смешно просто.
— Вы предложили свою кандидатуру президенту? Или президент предложил вашу кандидатуру?
— Я сказал президенту, что готов возглавить федерацию. На всех правительственных совещаниях много говорилось о глубоком минусе, в который заведен футбол. Нужно было спасать его. Не говорю, будто в итоге я занимался этим в одиночку. Просто тогдашнее мое положение позволяло влиять на всех губернаторов. У футбола не было денег, чтобы обеспечивать себя самостоятельно.
Да, предыдущие руководители могут рассказывать все, что угодно. Но у них были как минимум такие же, а может, и даже более серьезные возможности по получению денег от УЕФА. Правда, люди почему-то ничего не построили. А мы как минимум возвели Дом футбола, в котором нет ни одной копейки бюджетных денег. Только помощь от УЕФА, заработок федерации и спонсорские выплаты. Будучи секретарем Совбеза, я не стеснялся и просил подобной помощи. Да, можно сказать, что у людей не было варианта мне отказать, но тем не менее. Мы сумели найти способ построить здание федерации без нагрузки на государственный бюджет. Плюс сделали это за полтора года. Президент был в шоке, когда узнал о конце стройке.
— Какие у вас были отношения с предыдущим председателем АБФФ Григорием Федоровым?
— Никаких ножей. И с Федоровым, и с Шунтовым у нас хорошие отношения до сих пор. С бывшим летчиком мы знакомы по неспортивной работе. Встретились, когда я трудился начальником службы безопасности. Читал рассказ Федорова о том, каким он был хорошим и великим, как потом вдруг назначили Невыгласа… Ну, это все смешно, конечно. Федоров — бывший министр, сам понимает, как оценивать результат проведенной работы. После моего назначения наверняка видел, какие процессы стартовали. Мы встречались. И Федоров безусловно признавал, что все сдвинулось с мертвой точки.
Конечно, есть еще и спортивный результат. Вот все вспоминают сборную Малофеева, которой чуть-чуть не хватило до попадания на чемпионат мира. Ну, во-первых, чуть-чуть не считается. Во-вторых, я застал Малофеева. И в одной из пауз между своими творческими порывами Эдуард Васильевич подошел ко мне и сказал: «Считаю, нужно написать заявление об уходе». Я не стал препятствовать.
— Кстати, помните, как назначали Юрия Пунтуса главным тренером национальной сборной?
— Да.
— Сперва была сказано, что Юрию Иосифовичу пора отдохнуть, и человека освободили от должности в молодежной сборной. Правда, спустя совсем короткое время вдруг назначили в национальную.
— Просто на тот момент у нас не было особого выбора. После расставания с Анатолием Байдачным появилась идея привлечения иностранного специалиста… Да, Анатолий Николаевич, слышал, до сих пор считает, что его снял президент. Но это все глупости. Мы хорошо начали цикл. Помню тяжелый матч в Норвегии, который закончился со счетом 1:1. Вроде все пошло неплохо. Но затем Анатолий Николаевич стал терять команду. Конфликт с Серегой Гуренко, с другими игроками… При этом во время работы Байдачного в сборной, как я считаю, был лучший из возможных составов. Такого сейчас нет и не знаю, доживу ли я до того момента, когда появится. При Байдачном мы реально могли на что-то претендовать. Но Анатолий Николаевич не смог мобилизовать команду…
Давай вернемся к легенде, дескать, президент выступал в Могилеве перед студентами, принялся критиковать команду Байдачного, после чего и состоялось расставание с Анатолием Николаевичем. Конечно, все было абсолютно не так. Не понимаю, зачем демонизировать главу государства. У него масса других вопросов для решения. Понятно, Александр Григорьевич интересуется спортом. Но все председатели всех федераций вам скажут, что президент никогда не указывает, что им делать. Для этого есть исполкомы. Коллективные органы принятия решений.
В 2005-м всем стало ясно, что сборной необходимы перемены. От Байдачного никто ничего не таил. Он знал, что дорабатывает цикл до конца и освобождает пост. Все было прозрачно. Правда, по ряду причин найти тогда иностранца на смену Анатолию Николаевичу у нас не получилось.
— Про влияние президента. В 2011-м вы ушли в отпуск с намерением баллотироваться на третий срок в АБФФ. Но вернулись из отпуска без желания баллотироваться. Почему?
— В 2006-м я попал под санкции Евросоюза. Спустя полгода они перестали действовать. Я снова стал въездным. Однако в 2011-м санкции возобновились. И тогда я абсолютно искренне сказал, что, учитывая мой статус невъездного, принял решение не баллотироваться на пост главы АБФФ. В отсутствии прямого контакта с УЕФА и ФИФА нормально руководить федерацией просто-таки невозможно. Видел недавний бюджет федерации? 80 его процентов — помощь от ФИФА и УЕФА. И если президент федерации не будет способен свободно перемещаться по Европе, начнется беда. УЕФА и ФИФА признают только президента федерации и ее генерального секретаря. Все остальные работники вроде вице-президентов… Ну, вот ты знаешь вице-президента ФИФА или УЕФА? Ну, нет же. Потому что все замы — это просто общественники, которые ответствуют за определенный участок работы.
Поэтому система управления, которая до недавнего времени была выстроена у нас, не дала бы результата. Мы как-то виделись с Платини. Он сказал: «Ничего не поменялось. В футбольных федерациях меня по-прежнему интересуют только президенты и генсеки. У вас генерального секретаря что-то не видно». Недавно, кстати, появился. Надеюсь, это обернется какой-то пользой.
Вообще, считаю, что сменяемость власти в футболе необходима как воздух. Будучи впервые избранным, я полгода проработал со старым исполкомом. Правда, после поменялись почти все его члены. Когда собирался идти на третий срок, сказал нашим уважаемым людям: «Ребята, дальше никакой власти. Хватит». Правда, теперь ротацию перестали использовать. Зашел в зал перед недавней отчетно-выборной конференцией. Огляделся. Что 15 лет назад, что сейчас (за исключением двух-трех новых лиц) — одни и те же люди. Однако изменить футбол, не меняя состав его руководителей, нельзя.
Знаешь, я очень уважаю Сафарьяна. Боевой, прорывной работник. Но он в белорусском футболе с 1990 года. И в период с 1990 по 2015 годы Сергей Вагаршакович не смог чего-то изменить. В стране при этом есть люди со свежими идеями, но состав исполкома после очередных выбором поменялся лишь минимально. Надо понимать, что его большая часть была сформирована еще при мне. А некоторые люди заседают по три-четыре срока… Может, я ошибаюсь. Но в отсутствие ротации нельзя поменять футбол. Вот Курбыко — уважаемый человек. Но он в федерации с первого состава. Только в мою бытность руководителем Юрия Алексеевича отвели от работы. А теперь опять вернули. Да, еще раз: отличный человек. Но что нового он может дать футболу? Честно, благоговейно отношусь к советскому «Динамо». Это славное прошлое. Но именно что прошлое.
Мой принцип всегда был следующим: «Третий срок руководителю АБФФ не нужен». Просто перед выборами долго не появлялось какой-то альтернативы мне. Я говорил министру, что надо бы ее найти. Благо, нашли. Когда услышал о появлении Сергея Румаса, сказал: «Да ради Бога». В итоге состоялось его назначение. Новый председатель избрал себе руководящую команду. Но, думаю, больших шагов по изменению, которых мы все ждем, не будет. Потому что люди все те же. Да и экономическая ситуация хуже, чем в мое время. Сергею Николаевичу реально очень тяжело. Но, тем не менее, федерация продолжает стройку технического центра, землю под который мы в свое время пробили с большим трудом. И если все это вскоре закончится, команде Румаса надо будет поставить памятник. Ведь инфраструктура — тот необходимый минимум, без которого не будет результата.
Буффон, колхоз, горячий
— Основная недоработка вашей правящей команды?
— Когда я только начинал работу в федерации, постоянно спрашивал у тренеров: «Почему у ваших ребят мяч после передачи прыгает?» — «Поля плохие». Ну, ладно. Построил поля — правда, мяч по-прежнему прыгает. Значит, дело в детских тренерах. Глубоко в этом убежден. И оказывается, рассказать недостаточно, важно еще и показать. А показать может далеко не каждый. И нашей управленческой команде, к сожалению, не удалось наладить работу в данном отношении. Хотя я уговорил Юревича заняться детско-юношеским направлением. Да, он все перевернул. Но после смены власти в футболе данная работа не была продолжена. Это главный минус.
Сафарьян все рассказывает о сотрудничестве с голландским тренером. И я очень надеюсь, что это сотрудничество что-то поменяет. Если не будет нормальных детских тренеров — не будет ничего.
— Как президент страны отреагировал на ваше решение не баллотироваться на третий председательский срок?
— По-моему, я сообщил ему об этом во время закладки капсулы в фундамент «Борисов-Арены». Или в хоккей мы тогда играли… Не важно. В общем, я сказал, что из-за санкций Евросоюза не пойду на третий срок. Президент отреагировал сиюминутно: «Тогда поедешь в ОДКБ». И все. Подходила наша очередь занимать ротируемую должность зама. Вот меня и делегировали в Москву.
— Вы как-то влияли на выбор своего сменщика?
— Я одним из первых узнал о решении Румаса баллотироваться. Молодой человек с экономическим образованием — флаг ему в руки. Я был абсолютно не против. Безусловно, не мне судить, получается у Сергея Николаевича или нет. Но однородная масса, которая переизбирала Румаса, довольна. Значит, все нормально.
— «Однородная масса» — это сарказм?
— Нет. Люди сделали выбор. Ты сам все видел. Свои же оценки я оставлю при себе. У Сергея Николаевича довольно непростая работа в федерации футбола. И я желаю Румасу преуспеть в ней.
— Есть мнение, что вы подставили себя самого конфликтом с Сергеем Сафарьяном, который в итоге провернул предвыборную кампанию тезки Румаса.
— Да брось ты! Какой конфликт с Сафарьяном… Они же с Левниковым поругались, а не со мной. У нас конфликтов с Сафарьяном никогда не было. Мы до сих пор в прекрасных отношениях. А что до истории с Левниковым, то все было так. Тогда Сафарьян занимал должность председателя судейского комитета. У них с Левниковым имелись разные взгляды на работу. Происходило довольно много споров, которые мне по большей части удавалось гасить. Но в конечном итоге Сафарьян бросил на стол заявление о выходе из исполкома. Да ради Бога. Не стал препятствовать. Я же всегда за кадровые обновления.
Да, Сергей Вагаршакович горячий. Но это человек абсолютно преданный футболу. Может, даже слишком преданный. В свое время он курировал женский футбол. Так тренеры говорили мне, что Сафарьян вмешивался в тренировочный процесс. Я все время одергивал его: «Мы с тобой — не специалисты. Мы — любители. Тут есть кому заниматься футболом профессионально». Да, имеется у Сергея Вагаршаковича такая склонность. Хотя по преданности спорту вопросов нет.
Но еще раз о ротации. Проанализируй даже соседские федерации. Президенты, может быть, и остаются, но команды меняются. И дело даже не в том, что вот мы выбрали 21 лучшего представителя, которые сейчас все решат. Нет, это глубоко не так. Просто каждому нужно дать возможность себя проявить. И чем больше новых людей, тем больше свежих идей.
Знаешь, когда я возглавлял АБФФ, на федерационную почту приходило очень много писем. Часть реализованных нашей командой идей появилась именно таким образом. Хотя, честно, и юмора хватало. Один житель Гродненской области стабильно раз в месяц писал письмо на мое имя. Все хотел улучшить футбол. В последнем его письме говорилось буквально следующее: «Все ведь очень легко улучшить! Как вы не понимаете?! Вот посещаемость. Это же просто. Посещаемость зависит от голов. А голов мало. А почему мало голов?! Потому что маленькие ворота! Надо расширить их на полтора и два метра. И тогда будет много голов. А если будет много голов, будет и посещаемость». Мы тут все почитали и ответили человеку, мол, учтем ваши пожелания, спасибо. Но мужчина из Гродненской области этим совсем не удовлетворился. Он написал на имя главы государства. Правда, я тогда работал в администрации президента, так что письмо снова попало ко мне. Мужчина жаловался: «Александр Григорьевич! Вот Невыглас — он же ничего не понимает! Вы хоть разберитесь!» Рассказал потом об этом главе государства. Он сильно смеялся.
— Насколько часто вы говорите с президентом о футболе?
— Сейчас не очень. Дважды в год мы виделись на сессиях ОДКБ. И, честно, хватало других тем. Беларусь первой выделила помощь таджикским погранвойскам, когда возникла неспокойная ситуация на афганской границе. После подключились другие страны. Эта тема и заполняла все наши редкие разговоры.
А раньше, когда я председательствовал в АБФФ, конечно, общались о футболе довольно много. Плюс надо понимать, что Лукашенко узнает информацию о нашем виде спорта не только из докладов. Ведь некоторые футбольные люди играют с президентом в хоккей. Будучи главной администрации президента, я приходил к Лукашенко с докладом раз в неделю. И каждый раз в конце встречи мы обсуждали футбол. Не скажу, будто у главы государства есть любимые игроки или команды. Но его безусловный приоритет — это сборные. В принципе, логично. Помню, когда Пунтус впервые вывел «молодежку» в финальную часть чемпионата Европы, я выдвинул идею дать ему заслуженного тренера. Президент предложил подождать и не утвердил мое предложение.
Еще вспоминается случай. В бытность Байдачного проиграли на выезде итальянцам 3:4. Буффон тогда сказал: «Это единственный случай, когда я дома пустил целых три». Он все бегал по подтрибунке и спрашивал, кто такой Ромащенко, который забил ему дважды. Да, прекрасный матч. И вот после него проводилось какое-то совещание у президента. Александра Григорьевич тогда сказал: «Вот поехали и проиграли колхозной команде!» Мы стали спорить. Лукашенко сказал: «Да, ты, конечно, прав… Но все равно проиграли колхозной команде. Обидно!» Весело вспоминать:).
Саркози, Логойск, похмелье
— Самый запомнившийся сборник за время вашей работы?
— Я оперативный работник. А больше оперуполномоченного с людьми не работает никто. В свое время для того, чтобы добыть информацию, с ее источником приходилось говорить сто-двести раз. Поэтому с общением у меня нет никаких проблем. Я знаю лично и до сих пор помню всех игроков сборной. Но самый большой след оставил Валик Белькевич. Дело прошлое, но много у Валентина было косяков. Почти каждое его появление в сборной заканчивался просьбой ко мне позвонить в органы правопорядка и разрулить ситуацию:).
Да, всего хватало. Но по отношению к своей работе непосредственно во время матча таких игроков я больше не видел. Белькевич мог быть аморфным на тренировках. Но во время матча никогда не возникало ситуации, чтобы Валик не добежал, не поставил ногу и вообще хоть как-то проявил равнодушие.
На второе место я бы поставил Кульчия. При всех нюансах, которые я бы не хотел обсуждать…
— Когда Александр Николаевич ехал со Стаек на машине Виталия Булыги со скоростью 20 км/ч по обочине, покуривая?
— Не только это:). Саша все сам знает. Но его влияние на коллектив даже в отсутствие капитанской повязки было колоссальным. Во времена Пунтуса команда стала бурлить. Все происходило в «Стайках». В попытках урегулировать волнения мы поговорили с Ромащенко. Максим мялся. Было заметно, что он больше относился к бунтарям. Тогда я обратился к Кульчию. Переговорили. Саша послушал и сказал: «Через час все будет в порядке». И да, через час мне позвонили и сказали, что команда вышла на тренировку.
Вообще, тогда случилась целая череда неприятных моментов. Рассказанная мною история, отъезд Макса Ромашенко из сборной, случай в клубе, из которого один наш игрок вышел с синяком на щеке…
— С поломанной скулой.
— Ну, или так… Кстати, того игрока я очень люблю. У нас как-то сразу сложились отношения. В общем, благо для всех нас, что Кульчий в возникшей ситуации сыграл роль цемента. Вообще же, считаю, что нарыв возник еще при Байдачном. Сборная тогда базировалась в кафе «У фонтана». Произошел конфликт, в результате которого Сергей Гуренко взял сумку и уехал в Россию. Мы после разговаривали с Байдачным об этом. Мне показалось, ему просто не хватило отеческой мудрости, чтобы урегулировать ситуацию. Хотя как тренер Анатолий Николаевич опытен, успешен и харизматичен. Правда, именно его недосмотр и отсутствие контроля над ситуацией аукнулись сборной уже во времена Пунтуса.
Сейчас многие игроки очень откровенны в интервью. Может сложиться впечатление, что тогда непьющих в сборную вообще не брали. Но это, скорее, бравада. Такого, чтобы, как в советские времена, «без ста грамм на поле на выходили», не было. И команда по деловым и игровым качествам подобралась сильнейшая. Правда, сделать из нее коллектив Анатолию Николаевичу не удалось. От этого и началось брожение.
— Третий самый запомнившийся сборник?
— Александр Глеб. Талант от Бога. Хотя сам себя растративший, я считаю. Не знаю, обидится Саша на это или нет. Но я же хоть чуть-чуть в футболе понимаю. Ведь если Глеб в форме и в настроении, отобрать у него мяч просто невозможно. Об этом мне даже Белькевич говорил: «Уникум! Видит поле — это да, но может так работать с мячом, что вообще не отберешь».
Веселый парень. Один из немногих сборников, которые часто наведывались в мои неспортивные кабинеты. И когда я был главой Совбеза, и когда работал главой администрации президента. Оригинальный парень. У нас же есть общее увлечение — рыбалка. Он заядлый. Так что мы могли на эту тему говорить часами. Представляешь, какая картина. У меня полная приемная людей, время уходит, а мы с Глебом говорим о рыбалке:).
Может, Саша согласится, может, нет. Но мне кажется, свой шанс он сам и упустил. Плюс семейная ситуация не сложилась. Глеб — парень влюбчивый. Жених завидный. Это, наверное, чуть помешало карьере. Хотя я, как мог, старался повлиять. Шутил все вроде: «Саня, рановато тебе жениться». Намекал. Правда, когда Саша предпринял третью попытку жениться, я уже не стал вмешиваться:).
Убежден, если бы не Сашин характер, его бы ждал абсолютный успех в «Барселоне». Может, мы в Беларуси разбаловали Глеба вниманием. Не знаю. Просто однажды мы поехали со Штанге в Барселону. Накануне Гвардиола как раз обещал поставить Глеба в состав. Правда, не поставил. После игры мы разговаривали с Сашей. И Глеб признался, что немножко пренебрег рекомендацией тренера, вот и пролетел мимо старта…
— Кто из больших футбольных людей запомнился вам больше всего?
— Мы в очень хороших отношениях с Блаттером. Помнишь, на старте моего правления возникла скандальная ситуация? Так вот мы вышли из нее, заручившись серьезной международной поддержкой. С Блаттером нашли общий язык на первой же встрече. В итоге долгое время получали наибольшую помощь среди всех восточных федераций.
В шутку расскажу тебе историю. Каждый розыгрыш Кубка Содружества включал в себя встречу руководителей федераций. Я тогда был занят неспортивной работой. На официальных мероприятиях меня заменял Дмитраница. Пришел только к ужину. Мутко сразу же: «О, пришел. Давай тост!» А я толком не знаю, что говорить. Но нашелся: «Господин Блаттер. Есть много мощных стран. Есть много президентов. Буш, Путин. Но президент всего мира только один. Это вы. Под вашим началом находится 204 страны. Такого больше нигде нет. В ООН 170 всего». Он расплылся в улыбке. Не знаю, насколько наши хорошие отношения влияли на работу, но у АБФФ действительно никогда не имелось проблем с международными организациями.
Я был свидетелем той встречи, на которой Блаттер сказал, что избирается в последний раз. И честно, для меня не понятен его поход за правящим долголетием. Президент организации может оставаться ее локомотивом, но тогда следует менять команду. А в случае с Блаттером понятно, что останется и он, и вся его команда. Это неправильно. В футболе такого быть не должно. Не помню точно, когда состоятся выборы. Вроде бы в конце мая. Но я готов к проигрышу Блаттера. Все-таки много негативных моментов произошло в последнее время.
Что до Платини, то мы познакомились, когда открывали Дом футбола. 2006 год. С тех пор поддерживаем дружеские отношения. Платини приезжал в Беларусь несколько раз с супругой. Помню, проходил какой-то исполком. Мы находились в Логойске у Чижа. И тогда моя супруга чуть-чуть напоила жену Платини самогоном. Платини после сильно удивился: «Сколько мы живем, ни разу не видел, чтобы она выпила даже бокал вина, а тут…» Мы встретились через полгода. Увидев меня Платини широко улыбнулся и произнес: «Моя жена передавала привет. Она до сих пор не может отойти от белорусского похмелья»:).
Уникальный человек. Уникальный руководитель в смысле смелости идей. Но как аппаратчик не совсем. Все же он больше спортсмен. Идея ставки на малые страны дала бонусов самому Платини, но развитию футбола в целом способствовала не очень.
— Победа национальной сборной во Франции — главная за время вашей работы?
— Одна из. Но не абсолютно главная. Помню, тогда нашим послом во Франции был Павловский. На матч приехал Саркози. Нас познакомили. Мило побеседовали. Выпили вина. Президент Франции сказал: «Мне вас жаль, конечно, но вы же понимаете, мы французы — чемпионы мира и Европы». И когда Кисляк забил, белорусская часть vip-ложи очень бурно отметила этот успех. Саркози находился в четырех-пяти сиденьях от меня в том же ряду. После матча он покинул стадион, опустив голову. Прошел мимо и даже слова мне не сказал от расстройства:).
Штази, Калининград, Капский
— Михаил Вергеенко говорил о вас: «У Невыгласа была идея поставить во главу сборной полковника».
— Да глупости! Ты что, смеешься? Смотри, ни один военный в мою бытность не занимал спортивной должности. Да, при мне Дом футбола называли Домом офицеров, но я отвечал: «Так гордитесь». Вот отдел снабжения — Павлов, полковник, пограничник, мой воспитанник. До сих пор работает. Баранов — генеральный секретарь пляжного футбола. Преуспевает человек. Пурс — заместитель по экономическим вопросам, кандидат экономических наук, был начфином пограничной службы. Человек, который наладил всю систему зарплат. Теперь возглавляет правление футбольного клуба «Гранит» и возвращен в исполком.
— История из времен вашей работы. Один из бывших военных выходит из кабинета с озадаченным лицом: «Ничего не понимаю. Звонили из УЕФА. Говорят, какой-то Платиной приедет!»
— Не помню, не помню. Это из области фантастики:).
— Я уверен в этой истории. Давайте про другую поговорим. Правда, что у Леонида Дмитраницы было самое низкое воинское звание в Доме Футбола?
— Он вообще не военный человек. Дмитраница — уроженец Калининграда. Профессионально занимался футболом. Играл за калининградскую «Зарю». На момент моего предложения стать генеральный директором АБФФ занимался бизнесом, связанным с пластмассой. Леонид Федорович — фанат футбола. И, думаю, на сегодня в стране (при всем уважении к статусу Сафарьяна, Курбыко и прочих) нету настолько погруженных в профессию системных специалистов, как Дмитраница.
Леонид Федорович прошел срочную службу на флоте. Был связистом. После окончил институт связи. Работал в Минске по специальности, а затем занялся бизнесом. Моя младшая дочь и дочь Леонида Федоровича учились в медучилище. Так мы познакомились. Когда я стал председателем федерации, понял, что Вадим Жук (при всем уважении) не потянет ни одну стройку. Поэтому я обратился к Дмитранице. Ради футбола Леонид Федорович бросил весь свой бизнес и пошел на работу в федерацию. Да, жесткий, да, для кого-то неудобный, но я мог оставить на него все хозяйство и ни о чем не беспокоиться.
— Дмитраница — самый железный ваш ставленник?
— Бывало, действовал жестковато. Но, думаю, нельзя обвинить Анатолия Капского в непрофессионализме. Нельзя сказать, будто он не разбирается в белорусском футболе. И Анатолий Анатольевич, это важно, сделал все, чтобы переманить Дмитраницу к себе из «Немана». И даже меня просил повлиять на Леонида Федоровича. Но я не особо вмешивался в этот процесс.
Мне постоянно пеняли в духе: «Надо ставить футболистов на должности в федерации». Допустим. Но послушайте. Как правило, футболист является не то что плохим, а просто никаким управленцем. И исключения случаются редко. Я рассказывал о Платини. Идеи накидать — да. А управленец он слабенький. Поэтому федерация футбола — это не только спортивная часть, за которую в частности отвечал заслуженный с футбольной точки зрения Михаил Никифорович Вергеенко. Помню, говорил ему после двух сроков: «Куда уже на третий? Дай другим попробовать». Но вот его снова вернули. Честно, не очень понимаю ситуацию, когда человек сидит в федерации пять сроков и говорит, что футбол не двигается вперед. Куница при мне тоже отвечал за спортивную часть. Наверное, теперь уже пожизненный зам… Но это дело руководителей. Им через четыре года отвечать за результат.
— Перед недавней отчетно-выборной конференцией проходил довольно мощный слух о вашем выдвижении на пост председателя.
— Мне даже из «Прессбола» звонили по этому поводу. Так настойчиво: «Вот вы честно скажите, пойдете?!» — «Ребята, назовите мне хоть один прецедент, когда почетный президент возвращался. Если назовете, я подумаю над своим выдвижением». Не назвали. Это, во-первых. А во-вторых, зачем возвращаться? Да, не все я оцениваю позитивно. Но какое-то движение вперед имеется.
Что до спортивных результатов, то подходить к ним нужно немножко философски. Если Месси стоит в десятки раз больше бюджета всего белорусского футбола, так давайте себя воспринимать адекватно. Да, было время, располагались в рейтинге ФИФА на 36-м месте. И это больше похоже на наш реальный уровень, чем нынешние показатели. Уверен, 35-50-е места рейтинга ФИФА — на этих позициях можно прочно стоять.
Плюс у нас коллективный вид спорта. Нужно делать скидку на это. Вот есть биатлон с Домрачевой. Отлично. Приятно. Почетно. А в футболе одиннадцать человек должны создать такое коллективное усилие, чтобы предстать одной Домрачевой. Это довольно сложно. Может, в последнее время только Штанге удавалось подобное объединение… Хороший, кстати, немец. До сих пор приятно его вспоминать.
У нас было три кандидата. Итальянец, которого я уже не помню, попросил довольно много денег. Первый немец затребовал еще больше денег. Плюс был великовозрастным. Вторым немцем оказался Штанге. Сперва с ним беседовали Вергеенко и Дмитраница. Я шел последним. Оценкой квалификации занимались без меня, что правильно. Мои помощники сказали: «По уровню тренеры примерно одинаковые, но Штанге самый дешевый».
— Насколько?
— Он получал 20 тысяч евро в месяц. А некоторые его коллеги, даже ниже классом, имели в Азербайджане миллион за год. Штанге, считаю, привнес многое в футбол. Когда немца только назначили, он меня реально задолбал условиями для сборной. У меня было немножко другое видение, но я переступил через себя. Штанге создали условия. И, в принципе, его период работы позитивно сказался на нашем футболе.
Штанге однажды пришел ко мне и спросил: «Что тут про меня пишут, будто бы я со Штази?» — «Да ничего, Бернд, я тоже со Штази, будем работать:)». Мотиватор при этом очень серьезный. То Трою покажет, то камень принесет. Не люблю, когда игроки высказываются, мол, немец ничего не делал. Бог им судья. При нем команда действительно была кулаком.
— Ваша любимая история про Штанге?
— Подписали контракт. Я кратко рассказал немцу о Беларуси. Мол, среднеевропейская страна, зарплата на тот момент примерно 300 долларов. Через неделю Штанге пришел ко мне в кабинет, чтобы утвердить свою программу. И со старта кинулся в атаку: «О, господин президент, вы хитрый!» — «А что такое?» — «Вы сказали, тут зарплаты 300 долларов». — «Ну». — «А по Минску Bentley катается гораздо больше, чем по всей Германии вместе взятой! У вас все в тени!» — и пальцем мне стал махать:).
— В вашу бытность Анатолий Капский еще входил в состав исполкома АБФФ.
— Уникальный не только человек, но и событие для белорусского футбола. Все говорил: «Вы, наверное, обижаетесь на меня». — «Да ради Бога». Все заседания с его участием, конечно, получались интересными. Человек взрывной, неординарный, может нашуметь-нагрубить, но отходчивый. Разбирающийся в глубине футбола. Я признаю, мне это не дано, я больше по организационной части. Но тогда у БАТЭ появился и стал реализовываться международный потенциал. В том числе поэтому Анатолий Анатольевич решил сконцентрироваться на клубе. Если бы не госработа и БАТЭ, он стал бы уникальным председателем федерации. Мы не раз разговаривали на эту тему. В том числе и перед выборами, после которых закончился срок моей работы в АБФФ. Но Капский сказал: «Это не мое. Я сосредоточен на клубе. Это мне понятно и знакомо. А здесь нужны связи и т.д.».
Помню, когда завод БАТЭ находился на грани развала, я выбил Капскому кредит, которым Анатолий Анатольевич очень умело распорядился и спас предприятие в непростой ситуации. При этом он продолжает находить время на футбол. Молодец. К сожалению, его здоровье и отсутствие желания оставили нас без такого выдающегося председателя АБФФ.
При этом как бы ни критиковали того же Румаса, но практика назначения человека с административным ресурсом для нынешней белорусской ситуации, считаю, единственно правильная. Даже в тот период, когда я работал только в футболе без занятости на больших неспортивных госдолжностях, у меня сохранялось влияние. И чего скрывать, я и сейчас продолжаю решать вопросы некоторых клубов.
— Не жалеете, что связались с футболом?
— Нет. Да, у нас в Беларуси любят бросаться камнями. Критики довольно много. Но я спокойно к этому отношусь. Футбол принадлежит всем. Каждый болельщик имеет право на критику. Он может считать, что в федерации работают дилетанты, что команды тренируют физруки. Пусть. Обвинять людей за это нельзя. Они же живут футболом. В настоящее время любую активность надо ценить.
Понятно ведь, что нынешней молодежи футбол не столь интересен. Помню, в детстве мы — три брата — ездили в Минск на матчи «Динамо». Поезд прибывал в шесть утра. До 19:00 мы болтались по столице. Потом дядька, который тут учился, давал одну контрамарку на первый ряд за воротами. И мы устраивались там втроем… Давай опустимся на землю и поймем, что вернуть советский уровень интереса к футболу почти нереально. Нам было достаточно двух портфелей, чтобы сделать ворота и начать играть. А нынешние ребята хотят хороших полей. Ну, что же — надо их сделать. И в плане инфраструктуры мы действительно неплохо развиваемся. Когда я работал главой АБФФ, в Беларуси было в восемь раз меньше футбольных полей, чем во времена СССР. Сейчас — в пять. То есть мы движемся вперед. Молодые люди по чуть-чуть возвращаются в спорт. Это динамика меня радует.
Комментарии