«С дочерью говорю по-белорусски, муж-айн — по-японски». Как наладить образовательный процесс в эмиграции
Татьяна с 2006 года живет в Японии, сперва в Токио, а сейчас в Саппоро. В экзотическую страну бобруйчанка поехала учиться за государственной стипендией, а в итоге осталась жить — вышла замуж за местного парня, родила дочь Михалинку, пишет 1387.by.
Но изюминка этой семьи даже не в ее межкультурности. Дело в том, что Татьяна — белорусскоязычная, но росла в русифицированной среде. А ее избранник — айн по национальности. Этот коренной на Хоккайдо народ почти потерял свой язык и идентичность из-за насильственной японизации. И несмотря на такие неблагоприятные условия, супруги стараются привить дочурке оба языка.
— С дочерью от ее рождения я разговариваю по-белорусски, муж-по-японски. А раз у мужа родной язык айнский, то и он у нас присутствует, но пока фрагментарно. Полноценно мы на нем в семье не разговариваем, потому что мы все еще не очень хорошо ее знаем, но мы стараемся изучать и постепенно вводить айнский язык в нашу жизнь, — объясняет Татьяна.
— Но, повторюсь, с Михалиной я разговариваю только по-белорусски — во всех ситуациях и случаях. Она билингв, но хотелось бы быть трилингвом — если мы подтянем язык айнов.
Дочери почти восемь лет, она посещает второй класс обычной средней японской школы, в которую попала по такому же обычному распределению по месту жительства. А до школы Михася посещала самый обычный детский сад, который я искала по принципу — ближе к дому, чтобы было удобно ее туда водить.
Конечно, в Японии есть возможность выбрать для обучения другую школу. Например, ту, что ближе к месту работы родителей, или когда поблизости живут бабушки-дедушки, к которым ребенок будет приходить после занятий. Или такой вариант: если кто-то из родственников работает в школе, к которой вы относитесь, и поэтому не хотите, чтобы ребенок там обучался. Закона такого нет, но так не принято — когда родственники обучаются и работают в одной школе. Хотя я слышала, что есть исключения, например, когда мать воспитывает ребенка одна и работает в школе, в которой он обучается.
Но просто ли в Японии межкультурной и многоязычной семье вообще найти школу, в которой ребенок будет чувствовать себя комфортно?
— В Японии есть только несколько вариантов с выбором школы, если говорить о языковом аспекте. Можно идти в обычную, бесплатную общеобразовательную местную школу, где обучение исключительно по-японски. Или идти в международную школу, где обучение по-английски. Но такие школы частные и дорогие.
У Михаси японский язык довольно хороший, так как она и дома на нем разговаривает, и в школе. Честно, я даже не рассматривала варианта международной школы, так как дочь растет в Японии, имеет гражданство. Возможно, она не выглядит как японка, но имеет японскую фамилию от папы, и японский язык — один из ее родных языков, то почему бы ей просто не обучаться, как и всем ее сверстникам?
Не скажу, что я очень довольна подходом японцев к образованию в начальной школе, но он не хуже белорусского (смеется). Хотелось бы, чтобы было больше креативности, больше свободы у детей. Хотя ее и больше, чем в белорусских школах. Но все равно, хочется, чтобы дети больше выдумывали, что-то изобретали, чтобы было больше исследовательской работы, а не только изучение наизусть иероглифов и чтение текстов.
Фактически в японских школах образование только по-японски, за исключением частных, и я не знаю точно, признают ли здесь их образование. Наверное, те, что англоязычные, — да, но другие вряд ли. Поэтому вариантов обучаться по-белорусски у нас даже и не было.
Знаю случаи, когда детки приезжают из других стран, по-японски хорошо не разговаривают, но вынуждены также сидеть на занятиях вместе с японцами. Единственное, что у них есть какая-то поддержка, дополнительные занятия японским.
Или другой вариант — когда приходит переводчик и сидит рядом со школьником, чтобы все ему объяснить. Это не очень удобно, и это в основном делают волонтеры. То есть какой-то зрелой системы образования для детей, не говорящих по-японски, здесь, к сожалению, нет.
Хорошо, что мы с этим не столкнулись и что Михалина прекрасно говорит по-японски. Ведь это действительно проблема, над которой работает много волонтерских и неправительственных организаций. Но именно на официальном уровне это не очень хорошо проработано — чтобы у таких помощников был нормальный заработок или стаж. Все исключительно на волонтерских началах.
Недавно Татьяна выкладывала в инстаграме видео, где Михалина читает по-белорусски, и получила много комплиментов. Также наша собеседница иногда делится историями, как бобруйской бабушке девочки приходится подтягивать свой белорусский язык, чтобы объясниться с внучкой. Но как происходит этот образовательный процесс?
— Образование по-белорусски мы организовываем сами. Я занимаюсь с дочкой фактически с детства — работаем и над словарным запасом и над грамматикой, чтобы не было ошибок, над произношением. Также я сама учила ее читать и писать, — говорит Татьяна. — С этой весны Михаила начала заниматься онлайн в белорусской школе в Варшаве, два раза в неделю. До сих пор мы занимались в других местах, но сейчас решили оставить только эту школу.
Мне нравится подход к обучению, как учительница с детками и родителями общается — этим я вполне довольна, и мы очень комфортно там чувствуем себя. Также для меня было важно, чтобы была какая-то группа сверстников. Чтобы Михалина видела, что есть разные белорусские дети, которые по-разному разговаривают на своем языке — кто-то лучше, кто-то хуже. И что они тоже разговаривают на каких-то других языках, но стараются и изучают свой. То есть она не одна такая.
В-третьих, у меня не всегда хватает времени чтобы ей самой придумывать задания, потому что каких-то адекватных образовательных материалов на белорусском языке для детей-билингвов в принципе нет. Я имею ввиду не тех детей, что обучаются в белорусских школах с русским языком образования, а тех, что живут за пределами Беларуси. И нас очень спасает эта школа.
Я с самого начала понимала, что образование по-белорусски для Михалины — это будет полностью моя ответственность, мое время и усилия. Поэтому здесь каких-то надежд на что-то совсем не было.
Вообще в Японии очень мало белорусов и еще меньше тех, кто образовывает своих детей по-белорусски. Семьи, у детей которых присутствует белорусский язык на уровне образования, можно пересчитать на пальцах одной руки.
Отмечу, что японским языком мы дополнительно не занимаемся, только то, что дает учительница. Я выписываю Михасе дополнительные тетради с заданиями ежемесячно, которые немножечко идут вперед в сравнении со школой — и ей это интереснее, чем на занятиях. И все, над японским языком мы не работаем, и в принципе учительница дочери не говорит, что у нее есть с этим проблемы.
Кроме белорусского языка, Татьяна обучает Михалину и нескольких ее друзей айнскому.
— Я организовала занятия айнского языка для детей и родителей. Мы собираемся несколько раз в месяц. Там я выступаю в качестве учительницы, очень помогает то, что я уже фактически семь лет занимаюсь с Михалиной. Так как я в то время пересмотрела много информации, как преподают английский язык деткам, как подходят к преподаванию русского языка за рубежом. Например, здесь у нас, в Саппоро, есть субботняя русская школа, я имею там знакомых, которые профессионально занимаются преподаванием детям-билингвам, довольно много от них получаю советов.
Ведь обучение деток билингвов — это целая система, целая наука. Возьмем, например, Михалину, язык среды у которой японский, и здесь должен быть совсем другой подход, чем для детей, которые живут в Беларуси и хотя бы каким-то образом где-то слышат белорусский язык — от бабушки, по телевизору. Ведь он каким-то образом все равно присутствует в их жизни, а к тому же имеет сходство с русским. Поэтому таким детям легче, чем детям, живущим, например, во французской или немецкой среде.
В местных школах есть своеобразный родительский комитет, который отчасти может влиять на учебный процесс или хотя бы что-то советовать. Всегда есть коммуникация с учительницей, и определенные идеи я подбрасываю. Например, больше тратить времени на межкультурные темы. Ведь Михалина все же выглядит иначе, имя у нее необычное, она немножко отличается, а потому бывают случаи, когда ее принимают за иностранку. Поэтому хочется, чтобы в школе было больше образовательных моментов в этом плане и в плане занятий или информирования об айнах.
Этот народ в основном проживает на Хоккайдо, но здесь о них очень мало информации, только в 4-м классе несколько тематических лекций. Иногда и сами учителя про айнов мало что знают. И я потихоньку подбрасываю такие идеи, с которыми учительница соглашается. Но ей, конечно, все равно нужно советоваться с руководством.
На Хоккайдо айнский язык, к сожалению, не имеет никакого статуса, даже регионального. И нет ни одной школы, где обучение проводится полностью по-айнски. Есть лишь одна начальная школа, где есть преподавание айнского языка, но всего 10 часов на учебный год. Одна лекция в месяц! Это ничего не дает, это занятия для того, чтобы немного познакомиться с темой.
И если говорить о правах на образование, то да — мне бы хотелось, чтобы было обучение на айнском языке. Конечно, с ним более сложная ситуация, чем с белорусским, так как он фактически уже не используется на 100 процентов даже в семье. Он присутствует фрагментарно. Мало людей, которые могли бы целый день пользоваться им. А за пределами дома это в принципе невозможно, так как он очень отличается от японского. Японцы его не понимают, и к тому же много айнов, которые его тоже не знают.
Можно сказать, что нет какой-то систематически отлаженной программы или образовательных центров, где можно было бы изучать айнский язык на хорошем уровне. Чтобы потом получать на нем образование. Но школы могли бы вводить занятия, хотя бы факультативно. Поэтому права именно айнских детей здесь нарушаются и очень сильно.
Я не знаю о попытках создания айнской школы. Но были попытки создания детского сада, еще в начале 1980-х, в одной деревне, где более 80 процентов жителей — айны. И ничего у них не получилось. Потому что для того, чтобы быть признанным официально и получать финансирование от государства, нужно чтобы образование было по-японски. К сожалению, создать частный детский сад, с высокими ценами обучения, возможности не было. Поэтому и сегодня даже дошкольного образования нет, где айнский язык хотя бы каким-то образом присутствовал.
Еще одна проблема — айны очень разбросаны по всему Хоккайдо. Есть только одна деревня, где айнов больше, чем японцев. И если были мысли, можно ли что-то такое создать в Саппоро, хотя бы воскресную школу — все замыкается на разбросанности айнов по разным уголкам острова.
Советы родителям, которые растят маленьких белорусов и белорусочек в других странах.
— Я живу по принципу — что не дает мне государственная система образования, то создаю сама. И эти занятия айнского языка для Михалины и ее друзей, и белорусское образование, которое я тоже пытаюсь для нее организовать. И, слава Богу, что сейчас у нас появляются такие инициативы, как белорусская онлайн-школа. И есть другие различные инициативы, учителя, школы и курсы, которые предлагают белорусским детям образование на родном языке. Поэтому мой девиз — все в наших руках (смеется).
Что я могла бы посоветовать другим белорусским родителям? Если трудно бороться за какое-то официальное образование, то берите все в свои руки. Может будут какие-то сдвиги, если вы сами проявите инициативу. И кто-нибудь пойдет вам навстречу — муниципалитет, община и так далее, смотря в какой стране вы сейчас находитесь, — отмечает собеседница.
Комментарии