Профессор Лемтюгова: Не перевелись еще государственные чиновники, которым не дает покоя все белорусское

Открытое письмо доктора филологических наук, профессора Валентины Лемтюговой заместителю председателя Мингорисполкома Игорю Карпенко. (Материал из архива. Впервые был опубликован ровно 5 лет назад, 5.03.2013. Профессор Лемтюгова ушла из жизни 3 марта 2018 г.)

04.03.2018 / 23:04

Поскольку я являюсь инициатором стандартизации белорусской топонимии по международным стандартам, руководителем темы «Названия населенных пунктов Республики Беларусь», научным редактором и одним из соавторов нормативного топонимического справочника с тем же названием, считаю своим долгом сказать свое слово в ответ на намерения И. Карпенко, лишенные всякой логики и смысла.

Чиновнику не нравится заглавная роль белорусской оригинальной формы топонимов и ему не терпится заменить ее на русскоязычную, а значит оригинал на копию.

В этой связи стоит напомнить, что

топонимия — это коллективное произведение коренного этноса страны. Вместе с памятниками древнего зодчества, руинами городищ и замчищ мы унаследовали от предыдущих поколений и собственные географические названия — своеобразную летопись нашей земли.
Еще двести лет назад выдающийся ученый И. П. Филевич метко назвал топонимию «языком земли». «Язык земли, — писал он, — значит для нас больше, чем произведения древних и средневековых авторов, больше, чем свидетельствует о своей истории сам народ… Он не поддается фальсификации. Тут ничего не придумаешь, ничего не сочинишь. Ушедшие эпохи, исчезнувшие народы и культуры доверили „языку земли“ беречь память о себе. И он свято и добросовестно сберег и пронес ее через великие переселения, через века эволюций и трансформаций».
Такое историко-культурное наследие неприкосновенно и никто не в праве манипулировать народным достоянием.
Поэтому в цивилизованных странах национальной топонимии уже давно присвоен статус историко-культурной ценности. Пора бы уже и нам перенять этот опыт и придать нашей топонимии аналогичный статус. Но наступит ли когда-нибудь такое время, когда любой государственный чиновник будет уважать духовное наследие своих предков, защищать и ценить национальные ценности, а не уподобляться той домашней птице, что гребет от себя?
И. Карпенко раздражает также и традиционная национальная латиница, которую он предлагает заменить на «англоязычный перевод» (?) или что-либо подобное. Прежде чем заводить разговор о непригодности белорусской латиницы, надо было бы прежде всего иметь хотя бы элементарное представление о ее сути и исторических корнях, а также научиться различать латиницу и латинский язык, транслитерацию и перевод.
На латинице писали, ее совершенствовали и отшлифовывали наши творческие авторитеты — Я. Чечот, Я. Борщевский, А. Рыпинский, В. Дунин-Марцинкевич, Ф. Богушевич, К. Калиновский, Якуб Колас, Янка Купала, Змитрок Бядуля и другие белорусские писатели, печатались первые белорусские газеты «Naša Niva», «Homan», «Biełarus». Поэтому
латиница — важный духовный фрагмент и предмет гордости нации.

К сведения И. Карпенко,

стандартизация белорусской топонимии проведена не по принципу «тяп-ляп», а согласно национальным и международным законам и правилам, в соответствии с принципами, выработанными Группой экспертов Организации Объединенных Наций по стандартизации национальной топонимии.
Не надо забывать, что Беларусь — давний член ООН и один из ее основателей и соответственно обязана придерживаться международных норм, в том числе при оформлении собственных названий.
За итогами стандартизации — более 20 лет постоянных усилий и поисков, 50 лет собственного опыта исследовательской работы по самым разным вопросам топонимии.

Топонимия ни одной страны не оказалось в столь заброшенном состоянии, как белорусская.

С первых же шагов пришлось столкнуться с таким явлением, как отсутствие белорусского оригинала топонимов. Все имеющиеся официальные списки были оформлены полностью по-русски,
без указания ударения, а значит без фонетических особенностей. Например, попробуй догадаться, что Ольница, Ожики это белорусские топонимы Вольніца, Вожыкі в русскоязычной передаче. Кто-то принял начальный звук за приставной и решил его «отставить». К счастью тем же путем не пошли гродненцы и не «отставили» звук в топонимов Волохи. Таким же образом велась регистрация белорусских топонимов в Национальном кадастре только с еще большим количеством ошибок и искажений разного рода. Даже там, где применялась белорусская форма, установился ужасный разнобой. Одно и то же название писалось по-разному: Старадумка и Старадубка, Гарусты и Гарысты, Гарбанаўка и Урбанаўка, Качан и Качанова.

Нужно было организовать работу так, чтобы любыми средствами воссоздать весь национальный фонд топонимии, сформировать достойный имидж страны и не дать ей оказаться на обочине цивилизации. Не все стерлось из памяти простых людей. На помощь пришли краеведческие музеи, областные и районные исполнительные комитеты, отдельные энтузиасты. Были активно задействованы вузы и школы.

Собранные данные сопоставлялись, сверялись, неоднократно согласовывались. Таким образом по крупицам при широкой поддержке местных властей и общественности были возрождены самобытные формы белорусской топонимии.
Совместно с Комитетом по имуществу создавалась нормативно-правовая база стандартизации: инструкции, кодексы, проспекты.

Но работа, к сожалению, шла медленно, поскольку и на той стадии хватало оппонентов. Например,

упорно боролась против возрождения белорусской топонимии семейная пара Лопухов (Р. М. Лопух — сотрудница Картфонда и П. С. Лопух — преподаватель географического факультета БГУ).
Протоколы заседаний Топонимической комиссии при Совете министров Республики Беларусь свидетельствуют, с какой настойчивостью Р. М. Лопух добивалась замены белорусскоязычной формы топонимов на русскоязычную.
Принятие в качестве основной (заглавной) русскоязычной формы топонимов обычно мотивировалось тем, что «у нас два государственных языка».
Да, два. Но их могло быть и больше в зависимости от общественной ситуации.
Государственный язык — это категория политическая. А национальный язык у нас один — белорусский и верховенство принадлежит ему.

После «рецензирования» Р. М. Лопух макета первого тома шеститомного нормативного справочника «Названия населенных пунктов Республики Беларусь» от его первоначальных структуры и содержания оставались одни ошметки: она вернула переводы топонимов (Красный Пахарь — Чырвоны Араты, Луч — Прамень), вычеркнула рубрики «Варианты названий населенных пунктов», «Утраченные названия» и все остальное, что пришлось ей не по нраву.

Перевод топонимов — это собственно наше «изобретение». В других славянских государствах до такого не додумались.
Известные русские ономасты (А. В. Суперанская, З. В. Рубцова) осуждающе относились к двойным названиям в топонимии.
В Киеве, например, даже в советское время площадь имела одно название и по-украински, и по-русски — Жовтневой (а не Октябрьской) революции.
Переводить названия населенных пунктов то же самое, что делать перевод фамилий (Трусаў — Кроликов, Бурак — Свекла, Кавалёў — Кузнецов). А сколько времени ушло на то, чтобы доказывать такие элементарные вещи!

С особенно упорным неприятием была встречена белорусская традиционная латиница. Р. М. Лопух и ее единомышленники цеплялись за каждую мелочь (передача отдельных букв, надстрочные значки). Р. М. Лопух то заявляла, что белорусской латиницы не существовало вообще, то, что она заимствована у поляков. Многие очевидные вещи приходилось доказывать с фактами в руках.

Главным аргументом относительно того, использовать или не использовать национальную латиницу, стали требования Группы экспертов ООН по стандартизации национальной топонимии, согласно которым каждое нелатинопишущее государство должно разработать свою национальную латиницу, которая не была бы привязана ни к одному из иностранных языков с латинской графикой.
По своей сути национальная система латинизации должна быть ориентирована на точную передачу исходного национального графического обличия собственного имени, а не его звучания. Оказалось, что белорусская латиница полностью соответствует международным требованиям и стандартам.
Тот довод, что нашу традиционную латиницу нужно заменить на какой-нибудьангло-белорусский гибрид, поскольку ее не могут прочесть отдельные туристы, наивен и смешон.
Настоящий турист и гость в любой стране ищет что-то особенное, неповторимое, самобытное, иными словами не трафаретное, а эксклюзивное. Насколько известно,
никто еще не заблудился в Польше, Чехии, Китае потому, что там пользуются своей графикой.
Другое дело, что у нас самих, к сожалению, не перевелись еще государственные чиновники, которым не дает покоя все белорусское.

Несмотря на все трудности и препоны,

в сфере белорусской топонимии наконец был наведен идеальный порядок, как в фактической, так и нормативной части, что признано и внутри государства, и на международном уровне. К великому нашему стыду здесь сегодня снова замаячил призрак хаоса.

Доктор филологических наук, профессор Валентина Лемтюгова