«Время показало». 30 лет назад в Беларуси приняли Конституцию и ввели президентство. Как это было
15 марта — 30-я годовщина принятия первой Конституции независимой Беларуси, которая среди прочего закрепила президентское правление. Радыё Свабода публикует раздел книги Сергея Наумчика «Девяносто четвертый».
15.03.2024 / 10:53
Лукашенко принимает присягу, держа руку на Конституции. Фото: Радыё Свабода
Сделано это было, как считалось, под тогдашнего премьер-министра Вячеслава Кебича. Перед этим Кебич руками председателя «антикоррупционной комиссии» Лукашенко вытолкнул из власти некоторых из тех, кто ему, как он считал, мешал. Возможно, в этот же день (а может, и чуть раньше или позже — впрочем, это несущественно) в Овальном зале я сказал Кебичу, что он ошибается, если считает Лукашенко политическим соратником.
«Время покажет», — ответил премьер.
Время показало быстро: уже 27 марта Лукашенко в прямом эфире белорусского радио заявил, что «если Кебич не будет президентом — он будет сидеть в тюрьме».
Кебич не стал президентом. Но — и в тюрьму не сел. В тюрьме оказались, если считать СИЗО и различные Окрестина, тысячи тех, кто стремился исправить сделанное на первых президентских выборах 1994 года.
Но «предисловием» к президентской кампании было принятие Конституции. И, прежде чем перейти к портретам кандидатов, их программам и перипетиям борьбы — следует дать небольшую историческую ретроспекцию-предисловие от самого начала существования независимого белорусского государства. В этом предисловии я буду избегать собственных оценок.
Любители искать знаки и символы могут увидеть нехорошее предзнаменование в том, как 1994 год начался:
«Телезрители Беларуси имели возможность сравнить новогодние поздравления (с 1994 годом — С.Н.) Бориса Ельцина россиянам и Станислава Шушкевича гражданам Беларуси. Президент России воспринимался как президент. Он предстал перед зрителями в интерьере своего рабочего кабинета, украшенного российской государственной символикой. Когда президент закончил речь, на экране возник в ночном небе освещенный прожекторами российский триколор. Звучал государственный гимн. Потом триколор сменили виды Кремля, ночной Москвы. У всех, кто смотрел в этот момент телевизор, сложился образ великой, сильной державы.
Станислав Шушкевич сидел на фоне стены непонятного цвета (возникали ассоциации с больницей или казармой), на столе стояла чахлая елочка и помятый бело-красно-белый флажок. Когда закончилось поздравление, на экране на какую-то минуту появилась нечеткая заставка с бело-красно-белым флажком, а затем — такие же нечеткие «новогодние» рисунки. И все.
Может, недоработала определенная редакция белорусского телевидения, а может, все это и неслучайно… Мы знаем, как относятся к белорусскому государству прокоммунистические власти, как заботятся они о его престиже и привлекательном образе». («Літаратура і мастацтва», 7 января 1994 г.).
В 1994 год Беларусь вошла под значительным влиянием России — фактически, уже в конце 91-го началось экономическое давление Москвы, которое с 1992 года сочеталось со стремлением втянуть Беларусь в зону влияния российского Генштаба. 1993 год можно назвать пиком национального возрождения — открывалось большое количество белорусских школ, с участием высшего руководства страны прошли торжества в честь образования БНР и первый съезд белорусов мира. Но, одновременно — из армии были уволены сотни белорусских офицеров — активистов БОВ, подчиненные Совмину СМИ открыто пропагандировали шовинистических, проимперских политиков. Премьер-министр Вячеслав Кебич заявлял, что раскаивается в подписании Беловежских соглашений.
В числе ближайших советников Кебича оказались лица (в том числе и депутаты Верховного Совета), открыто позиционировавшие себя как пророссийские. Наиболее активными среди них были госсекретарь по делам безопасности Геннадий Данилов, его заместитель, депутат ВС Геннадий Козлов (он же — и координатор прокебичевской, самой большой в ВС депутатской группы «Беларусь») и пресс-секретарь главы правительства Владимир Заметалин. Позже Вячеслав Кебич признается в мемуарах, что спецслужбы России имели доступ к телефонным разговорам высшего руководства Беларуси, включая председателя Верховного Совета Станислава Шушкевича. Началась кампания за вход Беларуси в российскую «рублевую зону».
Однако если пророссийская совминовская группа действовала в интересах России и формально не делала заявлений о ликвидации независимости (а лишь ностальгировала по СССР), то Александр Лукашенко в 1993 году заявил о необходимости восстановления империи — пускай даже пока только в пределах России и Беларуси. «Суверенитет — не икона, на которую надо молиться», — сформулировал свое политическое кредо в том же 93-м ближайший к нему депутат, председатель законодательной Комиссии и член Президиума ВС Дмитрий Булахов.
Сразу после провозглашения независимости 25 августа 1991 года оппозиция БНФ потребовала проведения выборов в новый парламент. Против этого выступили бывшие коммунисты (их в Верховном Совете было большинство) и новоизбранный спикер Станислав Шушкевич.
Если с коммунистами понятно, то позиция Шушкевича требует определенных объяснений.
Разница между подходами Шушкевича и Оппозиции БНФ заключалась в следующем. Шушкевич считал, что сначала Конституция, а потом — выборы. Оппозиция же была убеждена, что сначала нужно избрать новый парламент, и только новый Верховный Совет (Сойм) будет иметь право определить конституционный строй страны. Шушкевич был убежден, что с Верховным Советом 12-го созыва можно работать, что депутаты, все эти бывшие секретари райкомов и действующие председатели колхозов, генералы и заместители министров, способны воспринять демократические идеи и воплотить их в Основном законе. Аргументы Оппозиции БНФ заключались в том, что первые месяцы существования независимого государства выявили полную неспособность номенклатуры превратиться из исполнителей распоряжений Москвы в самостоятельных политиков; к тому же, уже в начале 1992 года парламентское большинство решило отменить решение о приостановке деятельности КПБ-КПСС. Депутаты Оппозиции БНФ предупреждали, что принятая депутатами-экс-коммунистами Конституция не будет соответствовать потребностям общества.
Разность в подходах проявилась и в истории с референдумом о досрочных выборах. Не найдя в депутатском большинстве поддержки своим предложениям по укреплению государственности, демократизации и проведению экономических реформ, БНФ еще раз потребовал новых выборов — на этот раз уже через референдум.
Весной 1992 года БНФ представил в ЦИК 442 тысячи подписей граждан за проведение досрочных выборов (закон требовал 350 тысяч), однако председатель ВС Станислав Шушкевич отказался созвать сессию для назначения даты референдума. В монополизированных Советом Министров СМИ началась кампания против референдума; ее лозунгом было — «Коней на переправе не меняют». Сессия собралась только осенью; 29 октября большинство депутатов проголосовали против референдума.
Взамен референдума Шушкевич и Верховный Совет обязались сократить на один год срок каденции Верховного Совета и ускорить принятие Конституции.
Для последней цели был расширен состав Конституционной комиссии — в нее включили несколько десятков депутатов. Поскольку решили включить всех, кто пожелает — вошли как представители проправительственной группы «Беларусь», так и депутаты Оппозиции БНФ.
В основном к началу 1993 года проект Конституции был подготовлен; в ее преамбуле даже были строки о преемственности белорусского государства от БНР и Великого Княжества Литовского (внесенные депутатами БНФ и при обсуждении вычеркнутые парламентским большинством). Конституцию можно было бы принимать — но снова возник вопрос о введении поста президента.
Первый раз идея президентства выносилась в мае 91-го по инициативе коммунистов (имевших две кандидатуры на эту должность — первого секретаря ЦК КПБ Анатолия Малофеева и председателя Совмина Вячеслава Кебича).
На этот раз пункт о президентстве вынесли те же самые депутаты, но теперь уже с единственным фаворитом — Вячеславом Кебичем, который устроил в структуры Совмина в столице и в исполнительные органы в регионах тех несколько десятков депутатов, которые после прекращения деятельности КПБ в 91-м остались без работы. Позже мы подробно остановимся на фигуре Кебича, теперь же отметим, что Кебич фактически контролировал большинство Верховного Совета и полностью — исполнительную власть в Беларуси, но этого ему показалось мало. Все соседи Беларуси ввели должности президента. В Латвии президентом был сын репрессированных Улманис, в Польше — лидер «Солидарности» Валенса. Но в России был президент Ельцин, бывший секретарь Свердловского обкома и Московского горкома, в Украине — бывший заведующий отделом и секретарь ЦК Компартии УССР Кравчук, в Литве — бывший секретарь ЦК Бразаускас. Почему бы бывшему секретарю Минского горкома и обкома и заведующему отделом ЦК КПБ Кебичу не взять эту ступень?
Коммунистическое, а позже прокебичевское большинство периодически выдвигало идею президентства как способ «сильной власти и гарантии от экономического хаоса», Оппозиция БНФ видела в президентстве угрозу отмены даже существующих демократических норм и предупреждала об установлении диктатуры.
На заседаниях Конституционной комиссии противники введения президентства до определенного момента побеждали; в немалой степени потому, что против основания этой должности выступал Станислав Шушкевич (как председатель ВС он был и председателем Конституционной комиссии). О неприятии президентства Шушкевич заявлял не только на комиссии, но и в публичных выступлениях. Однако в начале 93-го он изменил позицию на противоположную. Это изменило и расстановку сил в Конституционной комиссии — президентство было внесено в проект Конституции.
После того как 31 декабря 1993 года Шушкевич подписал документ о присоединении Беларуси к Договору о коллективной безопасности СНГ (что фактически означало вовлечение страны в орбиту российских военных интересов), он потерял последних сторонников в парламентской оппозиции. Однако оппозиционеры не голосовали за инициированную депутатом Александром Лукашенко отставку Шушкевича, объяснив это тем, что на место Шушкевича номенклатура поставит полностью «своего» человека. Тем не менее голосов депутатов Оппозиции БНФ не хватило, чтобы заблокировать голосование — 27 января 1994 года Шушкевич был отстранен от должности. На пост председателя был избран Мечислав Гриб, который в качестве председателя парламентской комиссии по обороне был «тараном» для продвижения идеи присоединения Беларуси к Договору о коллективной безопасности.
«Избранный на место Шушкевича Мечислав Гриб «тронную речь» произносил на государственном языке Республики Беларусь, но закончил — «Спасибо за доверие, дорогие товарищи!» («Літаратура і мастацтва», 4 февраля 1994 г.).
Избрание Гриба совпало с новой волной активизации рабочего движения; лидеры Республиканского стачкома поддержали политические требования Оппозиции БНФ. Забастовка охватила сотни предприятий в десятках городов Беларуси.
«15 февраля в 12.00 на площади Свободы в Витебске клуб избирателей «За демократические выборы» провел встречу депутатов… Собранием была поддержана бессрочная забастовка, начатая по инициативе Республиканского стачкома. Было констатировано, что правительство Кебича и Верховный Совет, потерявший свою легитимность, никогда не пойдут на реформы в интересах независимой Беларуси и ее народа. Во время встречи была принята резолюция: 1. Требование отставки правительства Кебича. 2. Создание правительства народного доверия. 3. Досрочные выборы в новый Верховный Совет согласно новому избирательному закону. От клуба избирателей «За демократические выборы» Плещенко, Подгол, Хамайда, Матвеев, Гаврутиков, Жигулов, Баландов» («Выбор», 7(75), 1994).
15 февраля несколько тысяч человек прошли от площади Независимости улицей Карла Маркса до здания Верховного Совета; требования стачкома были переданы Мечиславу Грибу. Однако Гриб отнесся к требованиям не как спикер парламента, а как генерал милиции. В Минске и регионах начались задержания участников массовых акций. Это были первые задержания за политическую деятельность с момента провозглашения независимости Беларуси.
«К судебной ответственности привлечены лидеры свободных профсоюзов, Советы забастовочных комитетов, активисты рабочего движения. Начаты гонения на активистов БНФ, предпринимались попытки запугать народных депутатов Беларуси, которые своим авторитетом поддержали участников забастовки». («Літаратура і мастацтва», 25 февраля 1994 г.).
По каждому задержанию депутаты БНФ сделали запрос — и на каждый получили ответ. Типа вот этого:
«Министерством внутренних дел рассмотрен депутатский запрос народного депутата Республики Беларусь Наумчика С. И. о правомерности действий работников милиции при задержании граждан за административные нарушения… Нарушений законности со стороны органов внутренних дел не выявлено. Министр В. А. Данько, 4 марта 1994 г.».
В государственной прессе развернулась кампания против БНФ и стачкома.
Свое мнение высказал доктор философских наук, профессор Иван Антонович.
«Антонович: Это — политический радикализм, проявленный в то время, когда он нам совсем не нужен. Ведь мы — почти единственный на сегодня относительно стабильный регион СНГ. То, что произошло — политическая нелепость, так как профсоюзы не имеют права призывать к политической стачке… Обществу нужна не борьба, а созидательная работа… Что сегодня означает забастовка под лозунгом «Долой власть?» Изменит ли она хоть на йоту критическое экономическое состояние республики?
Корреспондент: А вам не кажется, что нынешняя ситуация — результат политики этого же правительства?
Антонович: Нет. Это — результат абсолютно объективных обстоятельств… А если придут к власти национал-демократы — то вообще пустят по ветру страну.
Корреспондент: Вы были секретарем ЦК российской компартии?
Антонович: Да. И членом Политбюро». («Звязда» 26 февраля 1994).
(Добавлю, что в 1980-е годы Антонович был заведующим отделом культуры ЦК КПБ; именно на этом посту, по словам Алеся Адамовича, он заявил, что если в результате ядерной войны между СССР и США в живых останется один человек, самое важное, чтобы это был советский человек. При Лукашенко Антонович займет пост министра иностранных дел).
Ветераны Вооруженных сил высказывались более решительно:
«Совет офицеров Беларуси направил письмо парламенту и правительству республики, а также Генеральному прокурору и министру юстиции, в котором содержится требование привлечь к уголовной ответственности лидера БНФ Позняка за разжигание национальной розни и создание военизированного формирования — БОВ. Совет офицеров считает, что публикация в «Народной газете» статьи Позняка «О русском империализме и его опасности» направлена на разжигание вражды к русскому народу и подрыв договоренностей с Россией об экономическом сотрудничестве» («Постфактумрадио», 26 января 1994 г.).
Мечислав Гриб ускорил принятие Конституции — причем уже с должностью президента. Однако главы, которые определяли функции президента, Верховного Совета и местного самоуправления, не набирали необходимого, «конституционного» большинства голосов. Депутаты Оппозиции БНФ подтвердили свое несогласие с введением поста президента, особенно в его «сильном» варианте. Свою позицию фронтовцы обосновали тем, что в условиях отсутствия демократических традиций, неразвитой партийной системы и подконтрольного исполнительной власти парламента — президентство, через концентрацию власти, неизбежно трансформируется в диктатуру.
«Валентин Голубев, член рабочей группы, Оппозиция БНФ: Нам предлагают проголосовать за введение должности президента как главы исполнительной власти… плюс ко всему, мы вновь будем иметь непрофессиональный парламент. Вот, если хотите, классическая модель разбалансированной власти. Я хочу сказать, что США — единственная в мире страна, где институт президентства был введен бесконфликтно. Обычно это сочетается с политическими катаклизмами». («Знамя юности», 2 марта 1994 г.).
Однако за введение президентства выступили группы Александра Лукашенко и Геннадия Карпенко. Заметно, что еще в январе и те, и другие способствовали отставке Станислава Шушкевича. И Карпенко, и Лукашенко имели собственные президентские амбиции. Причем если сторонники Карпенко в Верховном совете были не самыми заметными как депутаты, то за Лукашенко выступили хорошо известные и за пределами Овального зала Дмитрий Булахов и Виктор Гончар. Именно юристы Булахов и Гончар поддержали разработанный сторонниками Кебича и предложенный Мечиславом Грибом вариант принятия спорных разделов Конституции «поименными бюллетенями» в течение нескольких дней.
Дело в том, что Верховный Совет никогда не собирался в полном составе — кто-то из депутатов болел, кто-то был за границей, у кого-то были неотложные дела по месту работы, а были и такие, кто вообще жил в другой стране. Необходимое для принятия законов число голосов (половина от избранных депутатов плюс один голос) обычно было; конституционное же большинство (две трети от избранных депутатов) получить было трудно. Ситуация значительно осложнилась после того, как оппозиция БНФ и некоторые демократические депутаты отказались принимать участие в голосовании по «президентским» и другим разделам.
Вот тогда и был придуман вариант голосования бюллетенями в течение трех дней. Кебич дал команду «собрать как можно больше» — и Совмин вместе с местными исполкомами организовал привоз депутатов в Дом правительства. Именно привоз, так как некоторых ветеранов привозили в автомобилях «скорой помощи». Появились и те, кого вообще не видели в Овальном зале несколько лет. Приехали и три депутата — граждане Российской Федерации (вопреки требованиям БНФ, Верховный Совет так и не лишил их мандатов).
Оппозиция БНФ заявила, что такой вариант голосования антизаконен, так как нарушает регламент Верховного Совета. Совминовская же «Советская Белоруссия» назвала этот вариант «разрубанием гордиевого узла».
«В числе инициаторов и организаторов «разрубания» гордиевых узлов выявляются уже хорошо знакомые молодые политики. Активно защищал прием голосования поименными бюллетенями Александр Лукашенко… Счетную комиссию возглавил Виктор Гончар, членом комиссии был и Дмитрий Булахов. Объединение трех лидеров остается устойчивым, и, что очень важно, их усилия поддерживает основная масса депутатов: такая расстановка сил и обусловила столь убедительный успех акции». («Советская Белоруссия», 3 марта 1994 г.).
Результатом «акции» было принятие всех трех «непроходных» разделов Конституции — за них проголосовали 266 депутатов; 16 проголосовали против. 50 депутатов (в том числе Оппозиция БНФ в полном составе, а также Станислав Шушкевич, назвавший голосование поименными бюллетенями «тихим переворотом»), не участвовали в голосовании. Фракция Партии коммунистов проголосовала за президентство — хотя ранее выступала против (из коммунистов против голосовал только председатель фракции Михаил Качан).
В последующие дни принимались другие главы Конституции.
И здесь показательна дискуссия, которая развернулась вокруг вопроса о статусе белорусского языка. Большинство Конституционной комиссии настояло, чтобы вообще отменить из проекта статью 17-я, закреплявшую за белорусским языком статус единственного государственного. Расчет противников национального Возрождения был на то, что, не закрепив статус в Конституции, будет гораздо проще провести изменения в Закон о языках, придав русскому языку такой же государственный статус.
Вот фрагмент выступлений в Овальном зале.
«Нил Гилевич: …Я обращаюсь к нашим русским братьям, — в этом зале, в депутатском корпусе вас 70 человек. Обращаюсь к вам, братья наши поляки, украинцы, евреи — вас здесь более 20. Поддержите вы прежде всего! Не берите грех на душу! … После того геноцида над белорусским языком, который длился десятилетиями и веками, нужно восстановить белорусский язык в правах. Вы, любезный депутат Грибанов, очень красноречиво выступаете, но — возьмите назад ваше предложение о референдуме по языку. В этом вашем предложении святотатства, кощунства в сто раз больше, чем правды. Неужели вы этого не понимаете? Я думаю, что нет нужды доказывать: русскому языку от Смоленска до Сахалина ничто не угрожает. Помогите нам сегодня, в этот исторический, в этот судьбоносный момент нам — помогите! Если это не будет сделано — это посеет в стране страшную смуту. Вы не думайте, что молодые люди, молодые белорусы примут это и смирятся с этим. Начнется большая смута на нашей земле. Не делайте этого! Очень же хорошо сказано в проекте: белорусский язык — государственный, статус других языков определен законами. Посмотрите Закон о языках — там же точно сказано: русский язык является языком межнационального общения. Там сказано, что русский язык обязательно изучается во всех школах, на всех уровнях. Все это там есть!.. Если же это не будет сделано, поверьте мне… Я обращаюсь ко всем белорусам, у кого из вас живет память о деревне, где вы родились, о языке ваших родителей. В таком случае я призываю вас — не голосовать за Конституцию вообще. Не голосовать совсем за Конституцию!
Лявон Борщевский: Надо подумать о себе, о детях, которых ни на какой референдум мы не выведем и которые только до пятого класса белорусских школ доучились. Эти дети еще не могут сказать свое слово, так как у них нет права голоса. Нет такого права и у будущих поколений. Можно, конечно, нажать на кнопку и принять закон, что черное — это белое, зеленое — это красное, но нельзя совершать преступления перед своей нацией и государством.
Евгений Цумарев: В этом году впервые в истории в Республике Беларусь более 80 процентов первоклассников пошли в белорусскоязычные классы — независимо от того, какой является их школа. Причем ни одной жалобы не пришло ни в комиссию Верховного Совета, ни в Министерство образования. Значит, люди добровольно приняли то, что белорусский язык является государственным. Второй факт. Почти в два-три раза упали тиражи газет на русском языке, и во столько же раз поднялись тиражи газет на белорусском языке и двуязычных — таких, как «Народная газета». Вот вам два красноречивых факта. Что бы вы здесь ни голосовали, народ принял решение, проголосовал уже за государственный белорусский язык.
Аргументы, которые прозвучали из уст депутата Цумарева с парламентской трибуны (и не были оспорены в Овальном зале) — опровергают позднейшие нарекания о «перегибах», о том, что якобы в начале 90-х годов белорусский язык «насаждался принудительно». Справедливости ради надо сказать, что время от времени в газетах появлялись заявления «Комитета по выбору свободного языка обучения», образованного сторонниками двуязычия — однако под ними было несколько десятков подписей. Миллионы же граждан Беларуси положительно восприняли Закон о языках, который гарантировал белорусскому языку статус единственного государственного языка. Так же была воспринята и 17-я статья Основного закона, которую удалось принять.
…15 марта 1994 года 236 депутатов (на 4 больше, чем требовалось) проголосовали за проект в целом. Первая Конституция независимой Беларуси была принята.
Перед голосованием, выступая в Овальном зале, я назвал Конституцию с президентской формой правления — «бомбой под государство».
«Не понимаю, как может депутат, заявляя о ценности суверенитета, попутно называть первую Конституцию государства «бомбой» под это государство!» — возмутился моим словом Виктор Гончар.
К сожалению, выяснить, кто из нас был прав, вместе с Виктором нам уже никогда не удастся.
Читайте также:
Наумчик отвечает Цеслеру: Никаких доработок герб «Погоня» не требует
Засекреченная история. Что напугало власть в давней стенограмме сессии Верховного Совета БССР