«Становись!»
Теплым летним днем компания деревенских детей собиралась за ягодами. Самой младшей было лет десять, ее звали Ольгой. Заводилой был старший мальчик, Сашка. Он уговорил остальных идти за ним: мол, знает место, где необычайно много ягод, настолько, что кувшин можно набрать чуть ли не сразу. Ему поверили.
Сашка повел их к высокому забору, хорошо всем известному, и показал лазейку. А ягод там и правда было много. Крупные и вкусные, они росли повсюду.
От забора далеко не отходили: не было нужды. На коленях, ползая по склону, дети собирали полные горсти лесных угощений, когда раздался крик Сашки:
— Атас, девки! — и в мгновение ока мальчик перекатился через подкоп, в который компания пролезла несколько минут назад.
Все успели вылезти, только десятилетняя Оля еще оставалась по ту сторону. Нырнуть в дыру она не успела: на поляну выехала легковая машина, а сразу за ней — крытый грузовик. Девочка упала под елку и почти перестала дышать от страха.
Из легковушки вышли несколько человек. Они направились к черной грузовой машине и начали выводить оттуда людей. Руки последних были стянуты за спинами. Сначала вывели человек шесть и выстроили. Один из конвоиров стоял поодаль. Прозвучала команда:
— Становись!
Первую жертву схватили под руки и подтянули вперед. Руки развязали — и человек упал на колени, будто потеряв последние силы. Он сложил ладони перед собой и взмолился:
— За что? Скажите, за что? В чем я виноват, боже мой, скажите мне?!
Сухой выстрел оборвал мольбу. Склонившегося толкнуло вперед, и он будто провалился под землю.
— Становись!
Люди исчезали под землей один за другим, пока не остались только двое. Они плакали от страха и бессилия, когда им сунули в руки по лопате и велели закопать яму. Может быть, в их головах появилась отчаянная мысль, что адский конвейер закончился. А может, они не могли ни о чем думать от страха и отчаяния.
Яма была почти закопана, когда этих двоих схватили за руки. Через секунду и они упали на желтый песок.
Конвоиры засыпали их без особого энтузиазма. Лесная рана закрылась.
Оля не помнит, теряла ли она сознание от страха. Не помнит, как выбралась за забор, когда люди с наганами погрузились в машины и уехали. Но всю жизнь ее преследовал страшный крик: «За что? Боже мой, в чем я виноват?..» «Становись!»
До войны — только Брод
Ольга Тимофеевна Боровская была той самой десятилетней Олечкой. Спустя полвека она рассказала эту историю следователям прокуратуры БССР.
Брод — так местные называли тот лес. На северо-востоке урочища, на безлесном склоне, росли белые первоцветы, которые цветут в мае. Односельчане Олечки называли их «куропаты». Этот склон с цветами в 1988 году дал имя всему урочищу. Совершенно новое название настолько укоренилось, что сегодня кажется, будто это место всегда называлось Куропатами. На момент событий, описанных в этой статье, Куропат еще не было. Не было тут и провалов в земле. Был только Брод.
Когда начало?
Найти точку отсчета, когда богатый ягодами Брод превратился в залитое кровью кладбище, непросто. По крайней мере, пока архивы закрыты.
По свидетельствам Ольги Боровской, расстрелы начались в Куропатах еще в 1932 году. Проверить эту информацию сложно. Следует помнить, что свидетельнице было на тот момент всего пять лет, к тому же ее слова не подтверждаются другими показаниями. Еще один житель Цны-Йодково Дмитрий Боровский говорил, что первые расстрелы начались в 1935—1936 годах. Так или иначе, вначале расстрелы были эпизодическими. Но все изменилось с наступлением страшного 1937-го.
Свидетели утверждают, что сначала выстрелы были слышны только по ночам, а затем стрелять начали и днем.
Расстреливали в подвалах тюрем. Расстреливали и в самих Куропатах. Особенно в пиковые моменты репрессий, когда ежедневно убивали большое количество людей.
Сначала лес не был огорожен. Конечно же, это создавало неудобства исполнителям. Во-первых, им не нужны были случайные свидетели, а во-вторых, по слухам, случались даже побеги с места расстрела. Поэтому во второй половине 1937 года здесь появился забор высотой три метра, сбитый из грубых досок встык. Единственным въездом на территорию полигона стали ворота. Они находились на северо-западном участке леса, недалеко от грунтовой дороги Заславль — Колодищи.
Где стреляли?
Здесь мы позволим себе немного отступить от основной темы, чтобы взглянуть на топографию урочища, которая может многое рассказать нам о его истории. Она почти не изменилась. Это подтверждается советскими и немецкими картами 30—40-х годов, немецкими и американскими аэрофотоснимками (немецкий — из частной коллекции Павла Ростовцева, сделан 23 июня 1941 года, американский спутниковый — 6 октября 1964 года), а также современными спутниковыми снимками. Взглянем на них внимательно.
Американский спутниковый снимок 1964 года
Мы видим, что очертания Брода оставались почти неизменными с 1933 года. После войны лес вырос на северо-востоке урочища: именно там, где был холм с куропатами, а также к северу от шоссе Заславль — Колодищи.
Трудно проверить информацию, что лес в Куропатах был постепенно вырублен, а новый поднялся после войны. Результаты дендрохронологической экспертизы, проведенной одновременно с другими исследованиями в 1988—1989 годах, однозначно свидетельствуют, что возраст деревьев вокруг захоронений составлял от 35—46 лет (на момент проведения экспертизы). По словам свидетелей, новые деревца высаживались прямо на могилах. Однако свидетельствам о полной вырубке противоречат аэрофотоснимки и карты времен войны, на которых лес стоит в тех же пределах, что и до войны. Как бы то ни было, на месте массовых захоронений лес стоял и до войны, и во время нее, и после.
Стараниями реставраторов Вадима Глинника и Романа Забелло стало возможным определить очертания расстрельного полигона, его основные точки и логистику движения машин, привозивших осужденных.
В большинстве случаев последний путь арестанта начинался от тюрем — «Внутрянки» («Американки»), внутренней тюрьмы НКВД, или «Володарки» — шел по улице Советской (нынешний проспект Независимости) до Комаровки, затем по Логойскому шоссе до Зеленого Луга, потом по грунтовой дороге до шоссе Заславль — Колодищи. Исследователи подсчитали протяженность этой дороги смерти — 10 555 м.
Интересно, что последний участок — он теперь проходит по полю, от дороги Заславль — Колодищи в сторону кольцевой, перпендикулярно им, по краю Куропатского леса между ним и рестораном «Поедем поедим» — до сих пор просматривается со спутника и даже на местности. Весной и осенью это возвышение на поле хорошо видно даже с обочины кольцевой дороги. Запахать дорогу смерти непросто.
Как стреляли
Большинство жертв в Куропатах убиты выстрелом в голову. В судебно-медицинском отчете 1988 года приведены следующие данные:
— Исследовано 311 черепов и фрагментов. На 222 из них обнаружены пулевые отверстия диаметром около 7—9 мм с отложениями меди и свинца по краям.
— На 188 черепах и фрагментах выявлено по одному отверстию, на 29 — по два и на пяти — по три.
— В 192 случаях выстрел был произведен в затылок, в 26 — в висок (правый или левый).
На многих нераздробленных черепах, кроме аккуратных входных отверстий, также имеются рваные выходные напротив.
Существуют разные свидетельства о том, как исполнялись расстрельные приговоры. Помимо процедуры, описанной Ольгой Боровской, мы знаем и о других методах. Водитель комендатуры НКВД Михаил Давидсон рассказывал следователям, что узников со связанными за спиной руками сажали по краям прямоугольной ямы так, чтобы ноги свешивались вниз. Затем сотрудник комендатуры стрелял каждому осужденному в затылок, и жертва падала на дно. Давидсон утверждал, что в тот раз, когда он привез в Куропаты грузовик, было расстреляно 20 человек — больше, чем могло помещаться в его кузове по нормам.
Другой сотрудник комендатуры НКВД Сергей Захаров рассказывал, как однажды ему пришлось конвоировать осужденных в Куропаты. Момента исполнения приговора он не видел, так как охранял осужденных в кузове. Их забирали из машины по одному.
Таким образом, мы знаем как минимум три метода исполнения смертного приговора, которые, вероятно, использовались разными сменами чекистов.
В абсолютном большинстве случаев расстрелы производились из револьвера системы Нагана образца 1895 года. На месте расстрелов также была обнаружена гильза от пистолета ТТ. Все гильзы для нагана, по данным экспертов, произведены в Советском Союзе с 1928 по 1939 год.
Нельзя не упомянуть, что во время раскопок 1997 года под руководством археолога Олега Иова были обнаружены две гильзы от пистолетов систем Вальтера и Браунинга калибров 6,35 и 7,65 мм, изготовленные до войны. Известно, что сотрудники НКВД использовали оружие не только отечественного, но и зарубежного, в том числе немецкого, производства. Так, один из исполнителей расстрелов Иван Ермаков, заместитель начальника комендатуры НКВД, в 1940 году застрелился из именного браунинга.
Старые чекисты вспоминали, что советские наганы изготавливались из некачественной стали и при частой стрельбе быстро перегревались. Их заклинивало. А вот немецкие вальтеры и американские браунинги стреляли безотказно.
Четыре следствия, проведенные с 1988 по 1997 год, пришли к одинаковым выводам: расстрелы осуществлялись сотрудниками комендатуры НКВД с 1937 по 1940 год. Благодаря анализу находок, персональных вещей, гильз можно точно определить год, когда образовались захоронения. При этом известно, что самые ранние исследованные захоронения обнаружены в восточной части урочища, а со стороны «Поедем поедим», где в годы расстрелов был въезд на полигон, — самые поздние, за 1940 год. Таким образом, урочище заполнялось расстрельными ямами системно — с востока (отдаленного, если начать отсчет от въездных ворот, угла урочища) на запад. Жертвы 1937 года, вероятно, покоятся на востоке леса, а жертвы 1940 года, включая тех, что по катынскому списку, — на западе и юге леса.
Содержимое могил
Находки, сделанные в ходе эксгумаций, могут дать множество интересной информации. К сожалению, результаты раскопок 1997—1998 годов в основном засекречены, о них есть только отрывочные сведения. А результаты секретного следствия, проведенного в 2000-х годах, пока совсем не были опубликованы.
Находки в ранних расстрельных ямах преимущественно советского происхождения. Среди них — резиновая и кожаная обувь, элементы одежды, монеты, гребни, зубные щетки, мыльница, пуговицы, кошельки, фарфоровые кружки, самодельные резиновые галоши, пули и гильзы от револьверов системы Нагана и пистолета ТТ. Находки свидетельствуют, что здесь были похоронены как представители самых бедных слоев (самодельная обувь), так и интеллигенции (зубные щетки). Обнаружены как мужские, так и женские останки. Больше всего останков представителей интеллигенции было найдено в раскопе №1 в 1988 году, в то время как как в раскопах №2 и №3 находили в основном останки крестьян.
Кардинально отличается ситуация в раскопах №5 и №6, расположенных на 200 метров юго-западнее. Здесь нашли большое количество вещей иностранного производства: много обуви с маркировкой латинскими буквами (как кожаной, так и резиновой), гребни, в том числе в пластиковых футлярах, зубные щетки (только на двух советские клейма, на остальных — маркировка латинскими буквами), мыльницы, кружки (на одной из них надпись Made in Poland), очки, монокль, кошельки, обручальные кольца.
Особое внимание привлекают три медальона, найденные в раскопе №7. На двух — изображение Матери Божьей Ченстоховской, третий — так называемый «Чудотворный медальон», который католики по всему миру считают чудодейственным. На нем — изображение Девы Марии в полный рост с опущенными руками, от которых расходятся лучи света. Изображение окружено строкой из польской молитвы: «O Maryjo bez grzechu poczęta módl się za nami, którzy się do Ciebie uciekamy». На обратной стороне — монограмма с буквой «М» (Мария), крестом, двенадцатью пятиконечными звездами (символизирующими двенадцать апостолов) и двумя сердцами: Иисуса в терновом венце и Марии — пронзенное мечом.
Еще один знаковый предмет — гребень, на котором надписи по-польски: «Тяжелые минуты узника. Минск 25.04.1940. Мысль о вас доводит меня до отчаяния» и «26.IV. Расплакался. Тяжелый день». Таким образом, можно точно заключить, что эта могила возникла не ранее апреля 1940 года. Исходя из характера вещей у расстрелянных, можно сказать, что в этой части урочища явно похоронены выходцы из Западной Беларуси, присоединенной к БССР в 1939 году.
Самая большая могила из известных на сегодняшний день была обнаружена в ходе эксгумаций 1997 и 1998 годов (всего тогда было заложено 15 раскопов). В ней были найдены останки 373 человек. Найденные в одном из раскопов вещи позволили установить личности двух человек. Это тюремные квитанции об изъятии ценностей за 1940 год, выданные Мойше Кремеру и Мордехаю Шулькесу. На сегодняшний день это единственные жертвы Куропат, чьи личности подтверждены документально.
Определенную информацию можно также получить по разграбленным захоронениям, которые регулярно обнаруживаются на территории урочища. В апреле 2009 года появилась информация о раскопанной могильной впадине в центральной части урочища. Среди вещей, которые не заинтересовали грабителей, сотрудник Академии наук Беларуси археолог Николай Кривальцевич нашел пластмассовый гребень, портсигар с остатками папиросной бумаги и даже… футбольную бутсу. Остаётся лишь догадываться, откуда забрали ее владельца на расстрельный полигон.
По ту сторону расстрельного револьвера
На сегодняшний день в открытом доступе крайне мало информации об исполнителях приговоров. Доступа к закрытым документам КГБ БССР у исследователей пока нет. Фамилии, приведенные далее, известны исключительно из воспоминаний свидетелей (в первую очередь сотрудников НКВД): И. Кмит — вахтер комендатуры НКВД, С. Харитонович — «выводной» внутренней тюрьмы НКВД, А. Знак — надзиратель «Американки», С. Захаров — вахтер комендатуры НКВД и другие.
Возможно, самым известным из исполнителей является Степан Коба (1908 — 9 мая 1953). В конце 30-х он служил начальником внутренней тюрьмы НКВД в Минске («Американки»). Во время войны был комендантом отдельного отдела НКВД по Западному фронту. Судя по наградным документам от 1942 года, он лично исполнял приказы о расстрелах «предателей». Умер в 45 лет в своем кабинете 9 мая 1953 года. Поставленный женой памятник можно увидеть на Военном кладбище в Минске.
Иван Ермаков (1888—1940), заместитель начальника комендатуры НКВД. С 1937 года — младший лейтенант госбезопасности БССР, в 1938 году награжден знаком «Почетный сотрудник ВЧК-ОГПУ». Застрелился из именного браунинга (к вопросу о находках гильз от оружия несоветских систем) в 1940 году.
Владимир Никитин (1898 — дата смерти неизвестна). В 1937 году — младший лейтенант госбезопасности БССР. Руководил комендатурой НКВД БССР до Кобы. Войну закончил подполковником, начальником тюремного отдела УНКВД Ставропольского края. Дата смерти неизвестна, но Никитин точно дожил до распада СССР и встретил его в своей квартире в Москве в возрасте 93 лет.
Иван Бочков, в 1940 году дежурный комендант комендатуры НКВД, младший лейтенант госбезопасности, в 1942 году награжден орденом Красной Звезды.
Андрей Острейко — родился в 1905 году, дата смерти неизвестна. В 1938 году награжден знаком «Почетный сотрудник ВЧК-ОГПУ».
Среди фамилий встречаются также Мигна, Дубровский, Батян, Фома Абрамчик. К сожалению, информации о них (даты рождения и смерти, награды, места службы) в открытом доступе нет.
Степан Коба рассказывал после войны заместителю министра внутренних дел БССР Ивану Стельмаху, что после расстрела исполнителям выдавали спирт, который они выпивали в столовой комендатуры.
По словам жены Бочкова, муж редко возвращался с работы трезвым и от него якобы «пахло свежей кровью».
Сколько было расстреляно?
Вопрос о числе жертв, нашедших последний приют в Куропатах, — наиболее дискуссионный. Назывались разные цифры — от 7 до 250 тысяч человек.
Наиболее обоснованная на сегодняшний день версия говорит о 30 тысячах расстрелянных. Вероятно, когда откроются архивы и будут проведены точные подсчеты, окончательная цифра будет отличаться от нее на несколько тысяч. Эта цифра исходит из данных о количестве расстрелянных в пределах БССР за годы террора. Она также совпадает с выводами следствия 1988 года, которое исходило из количества могил и среднего числа найденных в них останков.
Однако, на наш взгляд, этот вопрос не главный. Неважно, идет ли речь «всего лишь» о двадцати тысячах или о четверти миллиона: и то, и другое — преступление против человечности.
Даже если бы оказалось, что Куропаты — далеко не самое большое место расстрелов в Беларуси (хотя на сегодняшний момент все говорит об обратном), они должны быть символом, как, например, деревня Хатынь, которая символизирует не только собственную трагедию, но и все сожженные поселки на территории Беларуси во время войны. Символом, объединяющим места массовых расстрелов в разных населенных пунктах Беларуси.
Изменение политики в отношении архивов КГБ в Беларуси (по аналогии с архивами спецслужб тоталитарного периода в соседних с Беларусью странах) даст исчерпывающую информацию о том, как произошла одна из самых страшных трагедий в истории нашей страны. Очень важно, чтобы это произошло.
***
***
Что выявила Прокуратура БССР в 1988 году
14 июня 1988 года Прокуратурой БССР было возбуждено уголовное дело. Это произошло после публикации в газете «Літаратура і мастацтва» статьи Зенона Позняка и Евгения Шмыгалева «Курапаты. Дорога смерти».
Следствие возглавил следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры БССР Язеп Бролишс.
В середине июля 1988 года Совет Министров БССР учредил Государственную комиссию по расследованию преступлений в Куропатах. В состав комиссии вошли писатели Василь Быков и Иван Чигринов, бывшая подпольщица, Герой Советского Союза Мария Осипова, руководители Министерства юстиции и МВД БССР, Верховного суда, Комитета государственной безопасности, ученые, представители общественных организаций. Комиссию возглавляла заместитель председателя Совета Министров БССР Нина Мазай, заместителем председателя комиссии был генеральный прокурор БССР Георгий Тарнавский.
Во время следствия на территории около 30 гектаров были обнаружены 510 предполагаемых захоронений размером 2х3, 3х3, 4х4, 6х8 метров и больше. В ходе выборочной эксгумации были найдены человеческие останки (313 черепов, кости скелетов, 340 зубных протезов из желтого и белого металлов), личные вещи (гребни, зубные щетки, мыльницы, кошельки, обувь, остатки одежды), а также 177 гильз и 28 пуль. 164 револьверные гильзы и 21 пуля — отстреляны из револьвера системы Нагана, 1 гильза от пистолета ТТ — штатного оружия сотрудников НКВД. Также были найдены несколько стреляных гильз от пистолетов системы Браунинг и Вальтер, оружие этих систем выпускалось, в том числе, до 1941 года. Нередко таким оружием награждался руководящий состав НКВД. 55 свидетелей из деревень Цна-Йодково, Подболотье, Дроздово засвидетельствовали, что в 1937—1941 годах сотрудники НКВД привозили в Куропаты людей в закрытых машинах и расстреливали их.
Следствие установило число убитых не менее чем в 30 тысяч человек. После завершения следственных действий Генпрокуратура прекратила уголовное дело по Куропатам: «Точно доказано, что расстрелы осужденных осуществлялись сотрудниками комендатуры НКВД БССР… Принимая во внимание, что виновные в этих репрессиях руководители НКВД БССР и другие лица были приговорены к смертной казни либо к настоящему времени умерли… руководствуясь ст. 208, п. 1 и ст. 5 п. 8 УПК БССР, уголовное дело, возбужденное по факту обнаружения захоронений в лесном массиве Куропаты, прекращено».
***
Правда ли, что находка в Куропатах останков женщин ставит под сомнение версию о советских расстрелах?
Во-первых, в Куропатах следователи не обнаружили останков детей. А немцы, когда расстреливали евреев, расстреливали и женщин, и детей.
Во-вторых, доля женщин в захоронениях Куропат невелика. Мнение, что женщин в 30-е годы не приговаривали к расстрелу в БССР, распространил председатель КГБ Беларуси в 1990—1994 годах генерал Эдуард Ширковский. Но когда следователи Генеральной прокуратуры сделали запрос в военную коллегию Верховного суда СССР, выяснилось, что в 1937 году в Минск дважды в месяц приезжала выездная коллегия Верховного суда. Возглавлял ее некий бригвоенюрист Комодов. С ним были два «заседателя». НКВД готовил для них списки.
Когда в списках были важные персоны, они проходили согласование Политбюро. Сталин писал на каждом списке резолюции: «К расстрелу б..дей» или просто «За». Свои подписи в знак согласия ставили и другие члены Политбюро: Вячеслав Молотов, Лазарь Каганович, Никита Хрущев… Все они были вовлечены в этот конвейер.
Эта выездная коллегия осуждала людей только по 58-й статье (в БССР это была 76-я) в частях 1, 2, 3 — измена родине, вредительская деятельность, террор. И по другой исключительной статье — контрреволюционная пропаганда.
Так вот, в списках осужденных к расстрелу, которые следствие получило из военной коллегии из Москвы, — примерно 20% женщин.
Микола Бугай
***
«Особые корпуса», где держали живых мертвецов
По приказу Николая Ежова в тюрьмах НКВД были созданы «особые корпуса». В Минске такой корпус находился на 2-м этаже «Володарки». Он был отделен от остальной тюрьмы стеной в два кирпича, изолировавшей его от общего коридора.
Там содержались люди, которые по документам уже были расстреляны и сняты со всех учетов. Для живых они больше не существовали. Но их держали — для «оперативной работы».
Право заходить в «особые корпуса» не имел почти никто, даже тюремный врач. Разрешение на вход туда имели только нарком внутренних дел и его помощник, а также группа проверенных надзирателей — кажется, в Минске их было 6 человек. Этих шестерых поселили рядом с тюрьмой, в здании на Володарского, где сейчас находится Технобанк.
Осужденные в «особом корпусе» знали о вынесенном им смертном приговоре, но им говорили, что они могут заслужить пересмотр приговора, могут сохранить жизнь, если помогут НКВД в разоблачении других «врагов народа». От них добивались показаний на максимальное количество людей. К ним подсаживали заключенных, чтобы те «раскручивали» их на «признания». Заключенных здесь избивали конвейером по 24 часа.
В особом корпусе минской «Володарки» долгое время держали белорусского деятеля, автора первой белорусской грамматики Бронислава Тарашкевича.
Страшные папки с показаниями этих людей еще ждут своего открытия.
Если тюрьмы НКВД были адом, то особые корпуса — адом ада. В Минске этот корпус был рассчитан на 180 человек. В Могилеве, Гомеле — до тридцати. В Орше — на десять. Они существовали и в Старобине и Ветрино, где также действовали большие тюрьмы.
Когда 25 ноября 1938 года Сталин заменил Ежова на Лаврентия Берию, одним из первых его приказов было: с 12:00 прекратить все расстрелы. А тут в особых корпусах — 400 человек, которые по документам уже были расстреляны. В Минске в то время наркомом был Алексей Наседкин. Его предшественник, Борис Берман, уже был отозван в Москву и арестован. Наседкин дал приказ срочно расстрелять 400 человек. Но чекисты уже боялись: они видели, чем закончили их предшественники. Заместитель Наседкина требует: «Дайте письменное указание!» Тогда Наседкин вызвал заместителя и повел к себе домой, в общежитие на Комсомольской. Там он его напоил, после чего тот стал более сговорчивым.
Заключенных из особого корпуса посадили в грузовики и повезли. Целый день и полночи стреляли. Отдельных сотрудников НКВД того времени, например водителя Давидсона, следователь прокуратуры Бролишс еще успел допросить в 1988 году.
Микола Бугай
***
Расстрельные документы вывезены в Москву
До 1964—1969 годов документы о месте захоронения каждого из осужденных хранились в Минске. Потом их приказали передать в Москву. В досье на каждого заключенного сохранялись так называемые «первый конверт» и «второй конверт». В первом до сих пор хранится решение трибунала. Во «втором» — справка из комендатуры: «Решение приведено в исполнение … года в г. Минске на спецучастке № …» и подписи. Содержимое этих конвертов было перевезено в Москву. Однако некоторые другие документы, на основе которых можно восстановить точные цифры расстрелянных в Минске, вероятно, можно обнаружить в архивах КГБ Беларуси.
В соседних с Беларусью странах задачу раскрытия исторической правды о репрессиях выполнили Институты национальной памяти. Они привели в порядок архивы и опубликовали выявленные документы.
***
От редакции
Сталинские репрессии были не просто преступлением, жертвами которого стали невинные люди. В Беларуси они имели характер целенаправленного уничтожения национальной и государственной элиты. Они не только ослабили страну перед войной, но и подорвали потенциал нации на десятилетия. Было тотально уничтожено руководство БССР, элита крестьянства и интеллигенция. Произошла подмена базовых понятий о морали, законности, защищенности человека законом и справедливости, лежащих в основании успеха любого современного общества. Тяжелые последствия 1930-х наше общество ощущает до сих пор.
Каментары