«Он говорил, что это игра. Здесь должны быть какие-то правила. Я их исполняю»
Ценные воспоминания об Алесе Пушкине записал бывший политзаключенный Владислав Маковецкий, который вместе с художником находился в колонии в Ивацевичском районе. Он поделился ими в выпуске «Мы вернемся».
Владислав Маковецкий также, как и Алесь Пушкин, имеет художественное образование. Как отмечает Владислав, познакомились они в 2020-м году на выставке, посвященной 100-летию УНОВИС.
В колонии они находились в разных отрядах и жили в разных бараках. Но это не мешало Владиславу каждый день встречаться с Алесем. Во время разговоров, как вспоминает Маковецкий, обсуждали всю: жизнь, любовь, политику, искусство. Владислав отмечает, что после встречи с Алесем Пушкиным в колонии он начал говорить по-белорусски.
«Он художник мирового уровня. Художник, который на самом деле художник. Он жил художником. Я его помню таким. Очень свободный человек. Несгибаемый белорус. Искренний художник. Он наивный и доброжелательный человек, который всем верит, ко всем с открытым сердцем. Всегда всем улыбается. Говорит по-белорусски. В памяти он останется для меня светлым человеком. Он герой Беларуси, легенда искусства»,
— делится своими впечатлениями Владислав.
Маковецкий говорит, что они планировали в дальнейшем заниматься вместе искусством. «Мы хорошо с ним познакомились и собирались после всех пыток, тюрем встретиться и заниматься творчеством. У меня остались эскизы на будущее», — говорит он.
А мечтой для Алеся, как отмечает Владислав, была независимая, демократическая Беларусь.
О нахождении в колонии
Как вспоминает Маковецкий, Алесь Пушкин сразу ему сказал, что «не будет сотрудничать с режимом, не будет для колонии что-то рисовать. Предложения от администрации были. Он говорил, что может нарисовать что-то для зека, а не для администрации. Для зеков он рисовал открытки, портреты. Он никогда не отказывал. И ничего за это не брал. Хотя можно на этом было и заработать. Кто что хотел, то ему и давал. Были провокации. Просили нарисовать эсэсовца. Он мне все это рассказывал».
По словам Владислава, Алесь Пушкин выделялся среди других даже своим ростом.
«Когда он шел за 200 метров от столовой до барака, то его сразу узнаешь. Ведь он выше других. Он как бы не с этой планеты. Особая походка, манеры, жестикуляция».
Как относилась администрация колонии
Владислав отмечает, что в колонии нужно быть незаметным для администрации. «Если тебя не видно, если ты серая масса, то это хорошо. Ты можешь жить. А если ты свободная фигура, то очень тяжело», — вспоминает он.
По словам Маковецкого, Алесь Пушкин старался адаптироваться к новым условиям. Но у властей были другие планы.
«Он говорил, что это игра. Тут должны быть какие-то правила. Я их исполняю. Вы делаете свое дело. Я буду делать свое. Но на самом деле режим хотел его сломать. Он не понимал, почему он попал за решетку. Не убийца, ничего не украл. За художественную деятельность. Он хотел донести и тюремщикам, что он человек, сидящий за свое искусство. Но они этого не понимали. Или не хотели понимать. Но относились к нему нехорошо», — делится Маковецкий.
Владислав вспоминает, как Алеся Пушкина заставляли разговаривать на русском языке.
«Они ему говорят: «Говори нормально». А он спрашивает: «А как нормально? Я же нормально доклад говорю». — «Нет, не нормально. Давай вот, чтобы я тебя понимал». Они понимают белорусский язык, но так делали намеренно. Ему трудно было переходить на русский язык».
О решении вернуться в Беларусь
Алесь Пушкин рассказывал Владиславу, что с ним разговаривал Дмитрий Кулеба и предлагал остаться в Украине. Спрашивал, знает ли Алесь, что в Беларуси ему грозит тюремный срок. Но Пушкин поблагодарил его за предупреждение и сказал, что должен ехать домой, потому что там жена, дети, Беларусь.
«Он сказал, что искусство белорусского художника должно быть в Беларуси. Он знал, что его там ждет. Знал, на что идет. Он мне об этом говорил», — отмечает Маковецкий.
Как Алесь Пушкин мог оказаться в гродненской тюрьме
Владислав вспоминает, что во время пребывания в колонии Алеся Пушкина неоднократно помещали в штрафной изолятор. Позже, когда Владислав освободился, он узнал, что Алесь был помещен в помещение камерного типа. После того как он там пробыл несколько месяцев, состоялся суд, и Пушкину назначили полтора года тюрьмы.
«Обычно дают год, а ему дали полтора. Он не нарушал никаких распорядков. Ведь я знаю, что он такой человек, который на это не пойдет — что-то нарушать. «Если начальник сказал, то мы это сделаем», — отмечает Маковецкий.
Владислав говорит, что не знает, что могло произойти с Алесем Пушкиным в гродненской тюрьме.
«Он всегда был здоров, весел. Мы с ним всегда шутили. Алесь был доброжелателен и к администрации колонии. Он с ними не воевал. Он думал: «Вот я сижу. Вы меня охраняете. Вот у вас такая работа. А у меня такая — сидеть. А они взяли и этапировали его еще дальше. Усилили режим. Довели до того, что мы узнали, что его нет».
Комментарии