Власть

«Был страх, что взорвемся в машине вместе со Светланой». Знакомимся с Марией Мороз, которая живет с Тихановской в Вильнюсе и руководит новым фондом

Мария Мороз растила дочь и сына, занималась бизнесом вместе с мужем и подумывала уехать из Беларуси. Но перед выборами-2020 жизнь закрутилась так, что могла бы стать неплохим сюжетом для кино: сбор подписей за Сергея Тихановского, затем — руководство штабом его жены Светланы, несколько задержаний и профилактические беседы, срочный отъезд за границу… Сейчас Мария возглавляет фонд «Страна для жизни».

Мария рассказала «НН», в чем отличие этого фонда от остальных, и как она, женщина, которая никогда ранее не интересовалась политикой, стала важным человеком в команде кандидата в президенты.

Мария Мороз родилась в Полоцке, окончила Полоцкий государственный университет. Среди своих лучших качеств называет способность организовать людей, собрать их в команду.

— Накануне выборов вы хотели уехать из Беларуси всей семьей, но в итоге остались, стали членом инициативной группы Сергея Тихановского. Почему?

— У нас с мужем был семейный бизнес: три магазина розничной торговли и кафе. И как-то сначала все шло более-менее, а потом с каждым годом дела ухудшались. Через пять лет я имела такую же зарплату, какая у меня была на государственной работе до этого. Встал вопрос: а оно нам всё нужно?

Мы продали магазины, кафе, загородный дом. Оставалась только квартира в Минске. Муж оформил рабочую польскую визу. Обсуждали, чем он там займется, а мы с детьми приедем позже, когда все немного стабилизируется. Хотя, честно скажу, было страшно уезжать в неизвестность. И расставаться с мужем на долгое время тоже.

Мы приехали в гости к моим родителям в Полоцк, чтобы рассказать о своем решении. И как-то неожиданно отец за ужином произнес: «Дети, а вы не хотите побороться?» Я как-то растерялась, не ожидала такого от него. Короче, он меня сильно вдохновил: если пожилой человек до сих пор не теряет надежды, то почему мы ее уже утратили?

Мария с детьми.

На ютуб-канал Сергея Тихановского мы подписались как-то одновременно с мужем. Было видно, что он действительно волнует многих людей, открывает им на многое глаза. И когда Сергей начал набирать членов инициативной группы, мы решили, что тоже будем собирать подписи. Правда, мы думали, что на этом наше участие в предвыборной части и закончится, но получилось иначе.

Я собирала подписи на Комаровке и там познакомилась со многими людьми разного возраста, которые хотели таких же перемен, что и я: улучшений в экономике, честных выборов. К нам были очереди. И я уже не могла просто так бросить всех этих людей, как и не могла не поддержать Светлану Тихановскую, когда стало понятно, что Сергея из тюрьмы не выпустят.

Она осталась совсем одна со всеми этими проблемами, угрозами и стрессом. Притом что даже собирать подписи мы уже ходили, как на войну, потому что всех наших волонтеров стали очень активно задерживать. 

С активистом Олегом Моисеевым.

— Вы очень быстро сблизились со Светланой? 

— Сначала мы только иногда общались по телефону. Впоследствии, когда начали задерживать координаторов, которые имели право сдавать подписи, мы решили, что подписи должна отвозить сама Светлана. И в какой-то момент не оказалось машины, чтобы ее подвезти. Я попросила сделать это своего Сашу. Когда из поездки они вернулись вместе, предложила переночевать в нашей квартире.

Я очень переживала перед личной встречей со Светланой, думала, что она очень крутая: вон у нее фотоснимок на BMW в фейсбуке (улыбается). Но она оказалась в доску своей. Как сестра! И мне хотелось ее обнять и поддержать. Тогда уже раздались угрозы в отношении ее детей — как женщина я хорошо понимала, что она чувствует.

Светлана спросила меня: «Вот сдам я подписи, а дальше что?» И я пообещала, что помогу собрать команду, организую встречи с компетентными людьми, имеющими опыт в политике. Ведь мы же сами в этом совершенно не разбирались. Как я говорю: работали от всего сердца, по любви.

И когда встал вопрос со Светиными детьми, я как-то импровизационно позвонила Наталье Радиной, хотя совсем ее не знала. Почему-то мне показалось, что только она нам сможет помочь, иначе Света опустит руки и не сдаст подписи. Наташа заверила, что поможет с вывозом детей за границу. И они действительно вскоре выехали вместе с моим мужем и Светиной мамой.

— Можно ли сказать, что вы стали подругами?

— Мы самые близкие. Она может доверять мне своих детей и всё остальное. И я тоже.

Нам очень комфортно вместе: моей дочке 3 года, дочери Светланы — 5 лет, они вместе играют. Старшие ребята тоже — то за компьютерами, то вместе с нами в настолки.

За продуктами обычно езжу я, а так — кто раньше просыпается, тот и готовит. Надо было только разобраться, что чьи дети любят из еды. Светины, например, любят блинчики с красной рыбой. Дома мы ее редко покупали. А здесь она дешевая, поэтому едим ее чаще.

Думаю, у нас нет никаких конфликтов, потому что Света умеет сглаживать все острые моменты. Да и дома вместе мы проводим мало времени: утром везем детей в школу и детсад — и уже только после работы.

Кстати, дети, на удивление, быстро адаптировались в местных учебных заведениях. Они литовские, поэтому в школы на занятия приходит переводчик. И если в Беларуси мой сын боялся лишний раз сказать что-то не то, задать учителю неудобный вопрос, постоянно молчал, то здесь сразу смог работать в коллективе. Здесь к детям очень внимательно относятся, раскрывают их таланты.

— Два месяца назад вы запустили свой фонд «Страна для жизни». Зачем белорусам еще один фонд, если был BYSOL и другие?

— Потому что наш фонд — узконаправленный, рассчитанный именно на волонтеров и активистов штабов Тихановского, Бабарико, Цепкало. Эти люди могли просто так уволиться еще до выборов, чтобы помогать собирать подписи и теперь оказаться в затруднительном положении. Или просто для детей активного человека нужно приобрести какой-то подарок, чтобы отблагодарить за то, что он делал и делает. Всех активных людей надо как-то поддерживать, чтобы наша борьба продолжалась. Ведь во время избирательной кампании максимум что мы могли сделать для наших волонтеров — заправить им машину.

Кроме того, мы также хотим помогать семьям политзаключенных. Когда я побыла всего пару дней на Окрестина, то совсем иначе стала смотреть на людей, которых задерживают. На семьи, которых оставляют без матери или отца. Я была уверена, что останусь сидеть надолго. И ситуация, когда ты не понимаешь, что с твоими детьми, здоровы ли они, пока ты в ИВС, очень сложная.

Если бы Светлана не сказала, что готова выехать за границу только со мной, я бы, может, и осталась за решеткой. Хотя даже в тот момент, когда мы уже были у границы, и моя сестра привезла мне детей, и я посадила их в машину, я не чувствовала, что мы в безопасности.

Я прекрасно понимала, что эта машина стояла на улице возле штаба Виктора Бабарико, и доступ к ней мог иметь кто угодно. И у меня была такая картинка в голове, что вот, как только я посажу в машину детей, мы немного отъедем и взорвемся. Было очень страшно.

Хотя и теперь хватает этих страшных моментов. Каждый раз, когда мы проезжаем в Вильнюсе мимо кладбища, Светина дочь спрашивает: «А может, там мой папа? Он не умер?» То, что сделал Лукашенко в этом году с таким количеством семей, сколько он покалечил детской и взрослой психики — весь причиненный белорусам вред оценить невозможно.

— Судя по «расследованиям» ОНТ с Игорем Туром, у вас между фондами имеется какой-то конфликт интересов…

— Это не конфликт, а раздутая телеграм-каналами ситуация. Если честно, мне не хотелось бы об этом говорить. Есть рабочие недоразумения, не более.

Мы координировались и продолжаем это делать. Вот начали помогать политзаключенным, и Андрей Стрижак с BYSOL выразил желание. Мы пока молодой фонд, у нас небольшие ресурсы — за первый месяц было собрано 5 тысяч евро, за второй — 14,5 тысяч. Поэтому мы обсудили между собой, как распределить адресатов помощи.

Насчет всего остального: всегда будут люди, которые недовольны деятельностью фондов. Если человек получил помощь, он никогда об этом не напишет, а если нет, то уже будет повсюду жаловаться. Хотя он, скорее всего, просто не подошел под профиль фонда. Ну и не надо списывать ограниченный человеческий ресурс: какой бы большой ни была команда, все равно рук не хватает на все задачи. 

— А сколько сейчас в вашей команде человек, и на какие деньги вы живете за границей?

— У «Страны для жизни» две основные команды. Одна под руководством моего мужа занимается ютуб-каналом Сергея Тихановского. А я и еще 9 вынужденно уехавших активистов развиваем фонд. По сей день никто из нас не получал никаких зарплат: у нас не хватает пока финансов на это. Все активисты живут за свой счет. Тяжело, но как мы говорим, мы шли не за деньгами сюда, а по своим убеждениям. Правда, поставлена цель, чтобы с третьего месяца наш фонд все же смог выплачивать людям зарплаты.

Что касается лично меня, пока я не работала с фондом, мне выплачивали «штабскую» зарплату. Но с Нового года — нет. В любом случае у меня есть свои сбережения, я ехала сюда не с пустыми руками. 

— На днях Александра Зверева, девушка Эдуарда Бабарико, которая сейчас также работает в фонде солидарности BYSOL, рассказала, что рассекретила автора телеграм-канала «Штаб Оношко», который собирает компромат. Ею оказалась Екатерина Коноплева, которая сейчас в вашей команде. Как это можно объяснить, если никаких конфликтов нет? Что вы планируете делать с Катей?

— Публикации упомянутого канала выходят за рамки не только представления о свободе слова, но и нарушают закон о личной жизни граждан, он намеренно дискредитирует политические и общественные структуры, работающие на возрождение демократической и свободной Беларуси. Фонд «Страна для жизни» не причастен к созданию и работе телеграм-канала «Штаб Оношко».

Катя начиная с мая в протестном движении, и очень многое сделала для этой революции, рисковала своей жизнью и свободой. Репортажей на ОНТ не достаточно, чтобы мы начали в ней сомневаться. Но свое расследование мы все же проводим и разбираемся в ситуации.

* На следующий день Мария Мороз выслала уточнение: «Мы с глубоким сожалением вынуждены констатировать, что Екатерина Коноплева, являвшаяся сотрудницей фонда, принимала участие в работе этого канала. Это показало наше внутреннее расследование. Мы осуждаем действия Екатерины независимо от мотивов и целей, ею преследуемых, и дистанцируемся от ее деятельности. Сотрудничество с Екатериной прекращено».

— Какими еще проектами занимается ваш фонд? На сайте написано, что вы не планируете прекращать деятельность даже после смены режима. О какой деятельности речь?

— Мы открываем за границей шелторы (временные приюты. — «НН») для политических беженцев из Беларуси. Уже работают два: в Белостоке и в Вильнюсе. С их обслуживанием сильно помогают местные диаспоры. Но аренда оплачивается именно из поступлений в фонд.

Так выглядит шелтер в Белостоке.

Также мы запускаем образовательные юридические программы и будем заниматься развитием самоуправления в регионах. В Беларуси организовываются дворовые общины, коллегиальные органы территориального общественного самоуправления — людей предстоит учить выстраиванию коммуникации с соседями и властью. И это процесс на годы, который нужно будет поддерживать финансово. 

Плюс планируем проект по реабилитации освобожденных политзаключенных: их обследованию и лечению за счет фонда. Их, думаю, потихоньку будут все же освобождать. А люди, отсидевшие даже два-три месяца, выйдут с теми или иными проблемами со здоровьем. 

— Многие, как только узнали, что Алексей Навальный собирается возвращаться в Россию, несмотря на все риски с арестом по уголовному делу, начали переносить это на белорусских политиков. Когда вы сможете вернуться в Беларусь, как думаете?

— Я думаю об этом постоянно. Иногда уже не могу терпеть, кажется. Говорю мужу: «Оставайся здесь с детьми, а я поеду домой. Если меня не заберут, то приедете и вы». Я очень скучаю по родине, постоянно представляю свой дворик, скучаю по родителям.

Светлана также периодически говорит о том, как мечтает вернуться домой. Но когда взвешиваешь, и понимаешь, что здесь, на международном уровне, можешь сделать что-то (переговоры, давление), а там тебя посадят сразу, как Марию Колесникову, то выбор очевиден.

Думаю, когда потеплеет, белорусы объединятся в марши с новыми силами. Запрос на перемены никуда не делся, остается только идти да конца. Тем более очень многие положили на перемены все свои финансы, ресурсы и даже здоровье. Белорусы не могут закрыть на все это глаза. Мы уже другие, и весной у нас всё получится.

Комментарии

Очереди из фур на выезд из Беларуси значительно сократились. Но это не позитивная новость для ваших кошельков

Очереди из фур на выезд из Беларуси значительно сократились. Но это не позитивная новость для ваших кошельков

Все новости →
Все новости

В Польше находятся более 200 тысяч белорусов1

Кочанова: В нашем турбулентном мире нет такого государства, где бы так думали о людях, как в Беларуси4

Гомельского активиста в Словакии ждет суд в связи «с угрозой национальной безопасности»

В российском Златоусте несколько домов затопило борщом3

Могилевчанин из ревности опубликовал в домовом чате интимное фото своей жены

Глава РПЦ пообещал россиянам вечную жизнь в случае гибели в Украине и призвал молиться за Путина15

Синоптики запланировали на завтра снег2

Швед пожаловался на Интерпол — не выдает белорусов8

В Гродно подростки-зацеперы прокатились на троллейбусе, а через пару часов их нашла милиция

больш чытаных навін
больш лайканых навін

Очереди из фур на выезд из Беларуси значительно сократились. Но это не позитивная новость для ваших кошельков

Очереди из фур на выезд из Беларуси значительно сократились. Но это не позитивная новость для ваших кошельков

Главное
Все новости →