«Омоновцы надели мне наручники и сказали: «Ты наш пленник». История преследования пчеловода из Полесья
Михаила и Светлану Волчек задержали сотрудники ОМОНа с автоматами возле их дома в деревне на Полесье осенью 2022 года. После проведения обыска, изъятия книг, денег и техники, семью отвезли в Ивановский РОВД, где арестовали за неповиновение милиции. Михаил рассказал о своем задержании, об особенностях районных изоляторов и психологии силовиков, пишет «Вясна».
Задержание и обыск
Михаила задержали 19 октября 2022 года в 150 метрах от его деревенского дома. Вместе с соседом он вез стройматериалы.
За мужчиной приехали участковый и порядка восьми сотрудников минского ОМОНа и представителей РОВД. Большинство в возрасте до 25 лет и один постарше, около 40 лет. Михаил преподает онлайн английский язык. Его задержали как раз за 10 минут до начала занятий.
«Нам навстречу едет другой бусик. Я подумал, что кто-то пьяный, потому что машина двигалась по нашей полосе. Я начал направлять на обочину, чтобы не столкнуться. Из буса напротив сразу вылетели «маски-шоу» с автоматами. Но само задержание было немного сюрреалистичным. С одной стороны, они летят на тебя с автоматами. Но при этом деликатно стучат в стекло, чтобы ты открыл двери. Если бы на моем месте был преступник, они бы так не стучали в стекло».
«Они были очень недовольны, что не смогли самореализоваться, как в столице: эффектно выбитые двери, силовики со щитами. А тут деревня, я в рабочей одежде».
Перед тем как мужчина вышел из машины, присутствовавший при задержании участковый показал санкцию прокурора. Но силовики торопили Михаила оружием, и мужчина не успел ознакомиться с документом.
Один из омоновцев снимал задержание на камеру, которой обычно пользуются «тихари». На участковом был нагрудный видеорегистратор, который был специально отключен. Об этом Михаил узнал на суде, когда его адвокат попросил приобщить к делу видеозапись задержания.
«Мне очень сильно сжали руки наручниками. Я об этом не стал говорить силовикам, поскольку их реакция могла бы быть непредсказуемой. Еще несколько дней у меня оставались следы на руках. Омоновцы надели мне наручники и сказали: «Ты наш пленник».
Это уже третье задержание Михаила. Прошлые были в 2020 и 2021 годах. Все разы поводы для задержаний были весьма странными:
«Первый раз приходили искать какой-то самогонный аппарат. Второй раз, думаю, меня задерживали превентивно по неизвестному уголовному делу. А сейчас — из-за покрашенного топлива».
В колхозах красят топливо для сельхозтехники, чтобы рабочие его не воровали. Каждому колхозу присвоен соответствующий цвет. Михаила задержали за «неповиновение», а поводом для обыска стало уголовное дело о краже колхозного топлива.
После задержания Михаила в наручниках повели к дому на обыск. Силовики требовали пароль от телефона. В течение всего обыска мужчине не объяснили ни его статус в деле, ни право на адвоката. В доме силовики также задержали Светлану.
«Они настаивали, чтобы я назвал пароль. Настаивали — это мягко говоря. Физически не давили, но было психологическое запугивание. Омоновцы называли меня предателем, спрашивали, почему я еще в Беларуси и что сделал для родины, обвиняли в участии в плане «Перамога».
Мужчина говорит, что силовики демонстрировали свое физическое превосходство перед человеком, который находился в наручниках и зависимой позиции.
«Все время обыска они давили, чтобы я назвал пароль от телефона. Угрожали разбить оконное стекло в доме. Говорили, что моя жена им уже все обо мне рассказала. После освобождения Света мне сообщила, что ей силовики говорили то же самое».
Затем мужчину отвели в омоновский бусик и посадили на холодный пол.
«Около пяти часов я просидел там на коленях, с руками в наручниках за спиной и лицом в пол. Ноги сильно затекали. Позу, в которой сидишь, можно было менять, только когда у силовиков было хорошее настроение. На просьбу сменить позу омоновец отвечал сначала отрицательно и через минуту уже соглашался».
У Михаила на запястьях еще несколько дней оставались следы от наручников.
«По моим наблюдениям, силовикам важно разрушить твое «гнездо». Чтобы в доме было или неудобно жить, или не было ощущения безопасности. Они сказали, что еще добрые, потому что не поднимали нам пол».
После обыска у семьи изъяли все деньги, которые были отложены на новый забор. Также забрали книги. Их обозначили как «литература различной направленности». Среди них были издания по социологии, политологии. Также у мужчины забрали кожаный кошелек с изображением герба «Погоня».
Силовики отыскали в альбоме для рисования Светланы рисунок балкона квартиры, на котором во время протестов был вывешен бчб-флаг. Рисунок также забрали.
«Самое досадное, что забрали картину с бчб-флагом, написанную маслом, которую Светлана создала по фотографии студенческих протестов. Омоновцы спрашивали, что жена хотела сказать этой картиной. Когда они приходили к нам второй раз (29 января 2021 года.— Прим. ред.), картину не забрали, потому что тогда на ней еще не высохла краска.
Уже второй раз силовики забирают у нас вещи из дома и затем не возвращают их. Это похоже на какой-то лутинг (loot в переводе с англ. яз. — награбленное, трофей. — Прим. ред)».
Затем Светлану и Михаила повезли в районный изолятор. Силовики в бусике слушали песни Цоя. Мужчина рассказывает, что у них инструкция задерживать людей в полной амуниции.
«Они хорохорились, что могли приехать налегке и вытащить меня за шкирку. Но должны ездить с автоматами, в бронежилетах и пулеметом в салоне их буса».
Суд: честный омоновец, белорусскоязычный адвокат и наводящие вопросы судьи
В ИВС Ивановского района мужчина якобы за неповиновение силовикам отсидел 15 суток, а его жена — 13.
«Мой выход из бусика, когда участковый показал мне санкцию прокурора, посчитали как неповиновение. Не понимаю, как можно не подчиняться, когда перед тобой стоят мужики с автоматами».
Суд над Михаилом и Светланой состоялся 21 октября. Родственники успели составить договор с адвокатом, поэтому у Михаила на процессе был защитник. Но самих родственников на заседание не пустили.
Михаил рассказывает, как по-разному себя вели на суде силовики.
«Один омоновец вел себя честно. Когда на суде его опрашивали как свидетеля, он отвечал, что не видел происходившего, так как был занят моим соседом. А вот участковый, которого знает весь район, врал, причем усердствовал вовсю. И это молодой человек, который только начал свою карьеру в этом удивительном учреждении. Не понимаю, как он будет впоследствии смотреть людям в глаза».
Мужчина ходатайствовал, чтобы процесс велся на белорусском языке, но ему отказали, мотивировав это тем, что «все бумаги в суде составлены по-русски». Зато адвокат был белорусскоязычный.
Также судья задавала свидетелям наводящие вопросы.
«У того честного омоновца, который говорил, что ничего не видел, судья, может, раз десять спросил, говорил ли его сослуживец, что я должен выйти из машины. Когда омоновец отвечал, что ничего не слышал, судья прямо переспрашивал: «Так было или нет?». То есть судья специально давил на свидетеля, чтобы тот дал нужные показания. Тем более что два других так называемых свидетеля уже дали показания против меня. От действий судьи попросту хотелось тошнить».
Михаил говорит, что судья, взяв его предыдущее административное дело за 2020 год, которое находилось в том же суде, учитывал данные из него при вынесении приговора.
Судья своеобразно толковал показания свидетелей. Например, отказ называть силовикам пароль от телефона он комментировал следующим образом: «Раз они просили пароль, значит, у вас было что от них скрывать».
Изолятор и условия содержания
«В камере народу было немного. Если помещение рассчитано, скажем, на три человека, то максимум в нем было четыре человека, но «лишние» там больше чем на день не задерживались. Кроме меня, политических в камере не было. Зато нам устраивали ночные проверки: сначала было две проверки на ночь, в 24 и 4 часа, затем одну отменили. Это было похоже на дрессировку собак. Тебя будят, требуют подойти к дверям, но совсем ничего не спрашивают и не просматривают.
Кровать в камере была деревянной. На ней можно было сидеть и лежать. Первые пару дней днем матрасы забирали. Потом перестали. Наверное, надоело.
Расписание подачи еды следующее. В 8 утра дают завтрак, около 14 часов — обед. И в 18 приносят ужин. С 18 вечера до 8 утра вообще не было еды. Разве что можно было попросить кипятка.
Утром давали хлеб с чаем. Обед был сытный. Но его давали в самом конце обеденного времени. То есть ты должен очень быстро все съесть. Ужин был очень сомнительным. После ужина три дня ничего не ел, потому что от питания начались проблемы с желудком».
В конце срока в камеру к Михаилу пришли ремонтировать водопроводный кран, который постоянно протекал.
«Во время отбывания ареста к нам в камеру приходил прокурор и спрашивал об условиях содержания. Я сообщил, что протекает кран и в камере нет книг. В последний день ареста к нам пришел сам руководитель изолятора и решил проблему. А в женской камере отремонтировали туалет».
Михаил сравнивает отбывание ареста в районном изоляторе с опытом в ИВС на Окрестина.
«В регионах сотрудники изоляторов очень неохотно, некачественно, но соблюдают правила содержания заключенных. Теперь в каждой камере установлены камеры видеонаблюдения. Поэтому сотрудники имитируют бурную деятельность».
«Со мной в камере был опытный сиделец, который, с его слов, отсидел 16 лет в тюрьме. Он мне помог с адаптацией в камере, и рассказал, как проектировались советские тюрьмы. По его словам, раньше во внутреннюю отделку камер примешивали соль, чтобы она впитывала влагу и таким образом ухудшались условия для узников. «Все, что тебе кажется в тюремном быте неправильным, на самом деле таковым и является, и это специально спланировано системой», — говорил мой сосед».
Михаил рассказал, что письма от близких ему выдали только в день освобождения. Также сотрудники изолятора не отдали ему бумаги, касающиеся обжалования приговора.
«Я подал жалобу в Брестский областной суд на свой приговор. В ответ мне в камеру прислали уведомление о ее получении. Сотрудники изолятора принесли уведомление на подпись, и попросили меня дать им его, чтобы сделать копию. Конечно, берите, разве у меня есть выбор? Вы же в любом случае заберете. Если будешь сопротивляться, они там тебя просто запытают. В итоге документ мне так и не отдали».
Областной суд жалобу Михаила не удовлетворил и оставил решение районного суда без изменений.
Комментарии