Художник Митя Писляк — про уничтоженный мурал, Минск и жизнь в США: Американцы считают, что белорусы платят в срок, придерживаются дедлайнов и не пьют
На днях в Минске закрасили мурал известного белорусского художника Мити Писляка. «Наша Ніва» связалась с ним, чтобы поговорить о судьбе произведения, а также спросила у художника, как ему живется в США (там Писляк уже три года) и могут ли белорусы стать такими же свободными, как американцы.
«Считаю, что искусство уже перебралось в цифровую среду»
«Наша Ніва»: Как узнали, что мурала больше нет?
Митя Писляк: Мне начали приходить сообщения от друзей со ссылками на новость, что рисунок закрасили. Конечно, мне бы хотелось, чтобы мурал оставался на той стене. Каждая моя работа — как ребенок, и мне хочется, чтобы он жил дальше. В то же время уже третий год не живу в Минске и не вижу этот рисунок, поэтому он существует в реальности только в моем телефоне или на фото, а для меня самого его больше нет. Поэтому большой скорби я не испытал.
«НН»: У вас есть какое-то объяснение, почему его зарисовали?
МП: В нескольких статьях видел версию, мол, на мурале были изображены части человеческого тела, и на это жаловались жители окрестных домов и сотрудники предприятий в здании, на стене которого был рисунок. Некогда так закрасили мурал с человеком со свечой вместо лица. Кому-то он не нравился, на него приходили жалобы, и понятно, что не все хотели смотреть на это лицо.
Но что касается пальцев на нынешнем мурале, то даже мои знакомые не могли их рассмотреть, пока я не сказал им, что они там есть. Вдобавок, перед муралом растут деревья, поэтому те люди, что живут напротив, не могли видеть части тела на нем.
«НН»: Вы публиковали в инстаграме информацию, что вернули мурал к жизни в формате NFT (уникальная криптографическая единица, используемая для коллекционирования объектов цифрового искусства. — «НН»).
МП: Да, я сделал его диджитал-версию и разместил на NFT-платформе. Можно будет приобрести один из ста экземпляров этой иллюстрации. Планирую отправить часть денег, которые получу в итоге, в BySol или какой-то другой благотворительный фонд. Мне нравится делиться тем, что ко мне приходит.
«НН»: В США NFT-технологии широко используются?
МП: Пока еще эта сфера только зарождается, люди пытаются понять, что это и зачем нужно. Ладно, приобрету я эти диджитал-иллюстрации, и что мне с ними делать? Но думаю, что технология должна получить широкое распространение. В общем, считаю, что блокчейн (децентрализованная база данных, которая используется в криптовалютах, финансовых сервисах, играх и смартконтрактах. — «НН») и NFT — лучшее, что произошло с творческими людьми после появления интернета. Не помню, чтобы при моей жизни появлялось что-то аналогичное по масштабу, просто люди еще это не осмыслили и не приняли. Плюс это онлайн-феномен, а люди привыкли работать с вещами офлайн — с чем-то, к чему можно прикасаться, что можно повесить на стенку и смотреть на него.
Когда ты публикуешь в соцсетях любую иллюстрацию, аудио или видео, это как будто твое, но в то же время любой человек может это перепечатать, сделать скриншот или каким-то еще образом скопировать себе. И потом ты либо не докажешь, что это твоя работа, либо сделаешь это с большими трудностями, плюс, если ты кому-то это передаешь, у человека не будет доказательств, что он обладает чем-то оригинальным. А когда ты делаешь иллюстрацию в формате NFT, на ней как будто стоит твоя подпись. В таком случае все, в том числе и покупатели, знают, что это твое произведение, и это очень важно, особенно для тех, кто создает что-то цифровое.
«НН»: Искусство переберется в цифровую среду?
МП: Считаю, это уже произошло. Если бы мне дали выбрать, сделать сейчас выставку в какой-то нью-йоркской галерее или в галерее в метамире, я бы точно выбрал второй вариант. В диджитал-среде уже происходят концерты, встречи. Наверное, их там будет еще больше. Даже разговор по телефону — это в каком-то смысле событие онлайн.
«Работаю в компании, которая делает коммерческие муралы»
«НН»: В инстаграме вы публикуете много работ с героем под названием Mr. Cloudy, который появляется на фото известных людей. Какая у него история?
МП: Он появился в моих работах в 2020 году. Тогда в Нью-Йорке из-за локдауна позакрывалось все, что можно, кроме аптек и магазинов, люди сидели по домам. Я выходил на улицу, гулял, и мне хотелось как-то общаться с теми, кто тоже выходит. Сделал несколько иллюстраций и расклеил их на стенах, трансформаторных будках и столбах.
Видел, что люди в растерянности, не знают, что происходит и чего ждать. Хотелось как-то поддержать их, поделиться своими внутренними ощущениями. У меня не было страха, что заболею, хотя я носил маску и перчатки. Но в моей жизни уже было два момента, когда я был на грани жизни и смерти, и я больше не имею страха перед этим.
Так и родилась первая иллюстрация с этим персонажем. На ней он стоит на клочке земли, над ним черные облака, у него маленький рюкзак и он не знает, что делать. На иллюстрации было написано, что страха не существует кроме того, который живет внутри тебя. И еще там были слова Keep going, то есть продолжай делать то, что ты делал до сих пор. Живи, занимайся любимым делом и будь собой. Ведь мне было жутко, когда люди шли по пустой улице, видели, как я иду им навстречу, и переходили на другую сторону.
Потом я еще несколько раз нарисовал этого персонажа, и в итоге он стал моим главным героем, через которого я выражаю в том числе и свои мысли. Для меня это легче — словно это такая моя версия, которой можно говорить, что пожелаешь.
«НН»: Это не первый персонаж, которого вы создаете?
МП: Не первый, но главный. Этот герой — хорошая сторона меня самого, он не ругается, не попадает в какие-то сложные ситуации. Планирую продолжать его развивать и добавить к нему второго персонажа, который бы изображал мою плохую сторону.
Мне интересно представить свою жизнь как фильм, который можно расписать от начала и до конца. Известно, что в жизни могут случиться непредвиденные события, да и вообще существует судьба, но считаю, что мы сами можем придумать то, что будет с нами происходить.
Поэтому мне хочется придумать историю для этих двух героев, рассказать, куда они идут. Потом нужно это прожить, нарисовать и снять, и через этих героев прожить собственную жизнь так, как мне бы самому хотелось. В процессе планирую добавлять к ним новых героев — тех близких людей, которые будут встречаться в моей жизни. В итоге должна получиться серия иллюстраций или видео, а если даже получится сериал вроде «Симпсонов», будет вообще идеально.
«НН»: Получается как-то это монетизировать?
МП: Пока что не слишком. Несколько иллюстраций купили, но это скорее пробные шаги. Это похоже на обычный бизнес, который нужно хорошо упаковать, заинтересовать людей этим и объяснить, зачем это вообще нужно покупать. Сейчас готовлю описание проекта и его распространение.
«НН»: Это основной проект, с которым сейчас работаете?
МП: Из моих собственных — да. Но есть, например, еще и моя работа. Работаю в компании, которая делает коммерческие муралы. Это та же реклама, которую обычно печатают на баннерах и вешают на билбордах, но мы ее рисуем руками. Имею также несколько проектов с белорусскими клиентами.
«Мне хочется, чтобы на десять выглаженных белорусов приходилось один-два немного более свободных»
«НН»: Вы же не сразу полностью обосновались в Нью-Йорке, еще и переезжали в Лос-Анджелес. В чем разница между этими городами?
МП: В самом начале приехал в Нью-Йорк, но во время пандемии действительно уехал из него. Наступала зима, ничего не работало. В итоге стоял перед перспективой просто сидеть в квартире, платить за нее и не получать никаких плюсов из-за того, что ты в Нью-Йорке. Зимой здесь достаточно прохладно и ветрено. Поэтому решил, что лучше я проведу эту зиму хотя бы в теплом месте, в Лос-Анджелесе, где тоже ничего не работало, но я хотя бы мог находиться на улице. Поэтому на полгода я поехал туда, но потом вернулся в Нью-Йорк.
На самом деле Лос-Анджелес — это деревня. Если считать с нелегальными мигрантами, там живет 5 миллионов человек, в пригородах еще 5 миллионов, а в Нью-Йорке, если также считать и нелегалов, живет 10 миллионов и еще 10 миллионов в пригородах. По количеству людей и активности Нью-Йорк мне напоминает Москву. Лос-Анджелес — это в основном частные дома, пляж, маленькие бизнес-кварталы и административные здания. Там люди даже надевают такую одежду, будто они у себя на даче — толстовки, кроссовки, пальто ты не можешь надеть, там не так холодно. Спокойная, расслабленная жизнь.
«НН»: Это не ваше?
МП: Лос-Анджелес — прекрасное место для человека, у которого уже закрыты его основные потребности — работа, семья, дом. У меня же пока такого нет, мне нужна активность и коммуникация с другими людьми. В Калифорнии мне просто стало тоскливо, поэтому и вернулся в Нью-Йорк.
Здесь много интересных вещей, за которыми можно наблюдать. Хватает парков, рек, мостов, красивых домов и видов на соседний район. Но главное — это люди: их много, они по-разному выглядят, и иногда это очень захватывающе.
«НН»: Чем эти люди отличаются от белорусов?
МП: Главное — то, что эти люди могут себе позволить быть теми, кем желают. Я, когда жил в Минске, не мог сходить в магазин в домашней одежде, а тут об этом совсем не надо думать. Чувствуешь себя чуть свободнее, можешь иметь любой пол и ориентацию и не париться об этом. Нью-Йорк — это очень свободное место, хотя он и уступает по свободолюбию моему любимому европейскому городу, Берлину.
«НН»: Белорусы когда-нибудь могут к такому прийти?
МП: Точно. То, что сейчас происходит в Беларуси, Украине и России, мне напоминает Германию после Второй мировой войны, и, в частности, Берлин. Когда его на десятки лет разделили стеной, люди оказались разобщенными со своими друзьями и родственниками в других частях города. За это время выросло целое поколение. И когда стену убрали, Берлин стал таким, какой он есть сейчас — суперсвободным городом.
Мне кажется, это ощущение свободы появилось именно через ту историю с разграничением. Мол, сняли стену и людям сказали — теперь вы можете делать в вашем городе и стране все, что хотите. И ты думаешь: я столько времени жил с этими границами и правилами, а сейчас всего этого нет, поэтому я буду самым свободным человеком на свете, и мой город будет таким же!
Сейчас мы живем какими-то правилами, а нам нужно быть такими, какие мы есть. Белорусы — чистенькие и приятные люди, все с нами хорошо. Но мне хочется, чтобы на десять чистых и выглаженных белорусов приходилось по одному-двум немного более грязным и свободным. Хотят ругаться матом — пусть так делают.
Говорят, что толерантность — хорошее качество белорусов, я же считаю, что это наш недостаток. Нам нужно быть более жесткими, принципиальными и не такими приятными. Хотя американцы очень любят белорусов, считают, что они платят за квартиру в срок, выполняют работу до дедлайна, не пьют. К белорусам здесь относятся лучше, чем к украинцам и россиянам.
«НН»: Многие из вашего белорусского окружения покинули страну?
МП: 99 процентов. Первые два года в Америке очень скучал по Минску, по близким людям. Не сбегал оттуда, думал, что полгода проживу в США, подам документы на визу и буду жить на две страны. Мне нравилось, как я развиваюсь в Минске, мне там было комфортно и приятно.
Но потом из Минска уехало большинство людей, с которыми общаюсь, и для меня его сейчас практически не существует. Может, и из-за этого я не слишком волнуюсь, что мурал зарисовали. Если бы я сейчас туда приехал и прошелся по своим любимым улочкам, что бы я делал, беседовал с домами? Мне это неинтересно.
«Белорусы за границей напоминают мне стайку рыб, которую волной выбросило на берег»
«НН»: В стране осталась какая-то возможность развивать искусство?
МП: Думаю, да. Я слежу за происходящим в Минске и верю, что жизнь продолжается. Есть же поколение, младше меня на 5-10 лет, вряд ли оно сильно вовлечено в политическую и финансовую систему нашей страны. Они просто живут своей молодой и активной творческой жизнью. Их энергия никуда не исчезла, они будут дальше развиваться и развивать Минск: рисовать на стенах, строить свою дальнейшую жизнь и в том числе жизнь новой Беларуси. Просто одно поколение взяло и уехало, и поэтому развитие искусства немного замедлится.
«НН»: Добавился еще и фактор того, что за любой рисунок с неосторожно выбранной темой можно попасть под уголовную ответственность.
МП: Если останутся те бандиты, которые управляют городом и страной сейчас, то, наверное, действительно можно попасть под ответственность. С другой стороны, если ты не рисуешь что-то политическое, то может ничего и не будет. Я ведь тоже как-то делал неполитические рисунки, и никто меня не штрафовал, даже если они и были нелегальными. Даже тем, кто сейчас у власти, хочется, чтобы их страна была полноценная. Будут им нужны деньги — кого-нибудь оштрафуют.
«НН»: О чем вы мечтаете сейчас?
МП: Хотя я живу в нью-йоркской реальности, постоянно слежу за происходящим в Украине и Беларуси, и в основном общаюсь с белорусами — наверное, поэтому моя жизнь перешла в онлайн-режим. Но при этом мне очень хочется встречаться с настоящими людьми, устраивать с ними совместные мероприятия. Поэтому хочу построить в Нью-Йорке белорусское сообщество с мероприятиями, которые мне бы самому хотелось посещать, рассказывать людям о том, кто такие белорусы, насколько они классные и что умеют делать.
«НН»: Думали о том, как это можно устроить?
МП: Можно начинать организовывать людей через интернет. Но по-настоящему было бы интересно найти помещение, где все могло бы происходить, возможно, отдельное здание с пространством для мероприятий, с задним двором, где можно было бы устраивать барбекю и вечеринки, с магазином, где продавались бы работы современных белорусских творцов, и с мастерской для меня. Для всего этого нужны деньги хотя бы на первые пару лет работы и люди, которые бы помогали мне.
Мне кажется, мы могли бы построить нашу Беларусь даже в сегодняшних условиях, но она была бы в онлайн-формате. То есть это была бы платформа, где мы все могли бы общаться, проводить какие-то встречи, принимать решения и делиться своим опытом. Это могло бы помочь всем белорусам, которые сейчас уехали из страны.
Недавно был в Европе и видел там очень много белорусов, Тбилиси так вообще словно второй Минск. Встретил там много знакомых, мы приятно провели время, но все эти люди напоминали мне стайку рыб, которую волной выбросило на берег. Они пока еще живы, плескаются в воде, оставшейся от волны, но они не понимают, что с ними будет дальше. Пока у них есть деньги и хорошая погода, их состояние в целом нормальное, но однозначно чувствуешь в них растерянность. Поэтому, мне кажется, есть реальная необходимость в платформе, которая всех объединит, и она скоро появится.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии