Анемподистов: Серый цвет — самый красивый. А флаг — бело-красно-белый

— Вы и дизайнер, и график, фотограф и поэт, но кем вы все-таки себя считаете?

— Я прежде всего дизайнер. Потому что дизайн — это синтетический вид деятельности, допускающий проникновение в другие виды деятельности. Даже когда я пишу, я во многом остаюсь дизайнером. Работа дизайнера включает в себе и работу графика, и работу с текстом, и много всего прочего.

— То, что вы уже 30 лет занимаетесь дизайном, оставляет отпечаток на мировосприятии? В чем особенности такого образа жизни?

— Идеальное в дизайне — это рациональное. Последняя дефиниция дизайна объясняют его как методологию решения поставленных задач. Хороший дизайнер должен ориентироваться во многих темах и находить ответы на любые вопросы, начиная от правовых аспектов и санитарных норм, заканчивая стилем, коммуникацией и психологией. Работа дизайнера похожа на работу политика. Она заключается в подчинении действительности.

— Какое достижение в своей жизни вы считаете самым главным?

— Создание «Народнага Альбому».

— Народный альбом повлиял на целое поколение. В чем его чудо и феномен?

—

«Народны альбом» — это любовь. Не просто же так на обложке сердце. Это любовь к своему и тем чудесам, которое несет в себе жизнь. Это альтернатива ненависти и жизненной позиции, построенной на отрицании. Мы хотели вывести людей из депрессии и предложить эмоциональную альтернативу.

«Народны альбом» оптимистичный и витальный. Любовь к чему-то более созидательная мотивация, чем ненависть. Особенно, если нам нужна мотивация на длительный период.

— Возможно ли что-то подобное создать сейчас?

— Тогда мы делали все абсолютно бесплатно, сейчас мы такой проект не подняли бы, так как все делается за деньги. Мы же тогда не вложили ни одной копейки.

— Сколько помню, вы всегда уделяли внимание поискам ответов на вопрос, как выглядит белорусская культура, то есть ее визуализации. Нашли ли Вы ответ на этот вопрос?

— Для себя я знаю, другое дело могу ли я ретранслировать свое видение и знания полностью и в полном объеме, по крайней мере самостоятельно.

— В таком случае, что бы вы выбрали в качестве символа Беларуси?

— Бело-красно-белый флаг, один из красивейших флагов в мире, и Погоню. Зачем придумывать что-то новое, если оно уже нашими предшественниками придумано?

— В одном из интервью вы сказали, что цвет Беларуси серый. Но серость — это неопределенность, серый цвет и не хороший, и не плохой. Он никакой.

— А что тогда хорошо?

— Что-то яркое, солнечное: желтый, голубой.

— Много случаев, когда желтый несет плохой посыл. Точечно он может и приятный, но не в масштабе страны. Покрасьте комнату желтой краской, и через неделю она начнет вас раздражать. Мы недооцениваем серый. С точки зрения профессионалов — архитекторов, дизайнеров, он один из лучших (у Михаила Анемподистова, кстати, в квартире доминируют оттенки серого и белого, особенно на кухне). Он нейтральный, он не раздражает, он идеально подходит к любому дереву, к металлу, к керамике, к фарфору.

Да и вспомните, что во всех белорусских сказках хорошие зверушки серые: серая коза, зайчик серенький, серая галка, котик серенький, мышка серенькая. Серый цвет имеет позитивную коннотацию, раз он присутствует в сказках для деток.

— А как вы оцените белорусскую государственную эстетику цвета и его применение в украшении окрестностей?

— У нас происходит африканизация. Наша традиционная культура перестала быть традиционной после Первой мировой войны, как, впрочем, и традиционная культура по всей Европе. Белорусская народная традиция была очень сдержанной в отношениях с цветами. Предпочтение отдавалось натуральным материалам и их натуральным цветам. Шляхетское жилье мало чем отличалось. А с детства нам навязывают, что все почему-то должно быть ярким, «веселеньким»… В итоге что мы имеем? Традиции нет, преемственности нет, зато вбили в голову, что матрешка это идеал красоты.

Павялічыць

— Несмотря на то, что вас называют в том числе поэтом, вы когда-то сказали, что поэзию не любите и поэтом себя не считаете. Но зачем тогда пишете?

— Да, я это говорил. Когда я начал писать, я писал именно тексты для песен. И написал много хороших текстов, чем горжусь. Поэзия однако, меня мало интересовала, сейчас мое отношение изменилось, но честно говоря, я и сейчас отдаю предпочтение другим жанрам.

Исключение — творчество Алеся Рязанова, которое интересовало меня всегда. Он очень белорусский в своем творчестве, мудрый, парадоксальный. Он поэт-философ, поэт-монах.

Он живет в поэтическом пространстве и выражает те неуловимые смыслы, которые на обычном языке никак не выразить. Я же лишь время от времени нуждаюсь в высказывании поэтическими средствами.

По роду занятий я точно не поэт, по способу мышления тоже. Я дизайнер. Я могу писать хорошую поэзию. Но не мне это решать.

Поэтому, когда кто-то называет меня поэтом, я не спорю, а принимаю с благодарностью и даже гордостью.

— Белорусская литература выделяется нескончаемой печалью и тоской, которые так уютно чувствуют себя в произведениях наших писателей. И при этом такой расклад всем нравится. Возникает некий белорусский мазохизм, которым даже гордятся. Чем хуже, тем лучше.

— Есть такая штука, как темперамент. Вот белорусы — меланхолики. Тип темперамента заложен в нас от рождения, он передается с генами. И так называемый психотип тоже передается. По моему, большинство белорусов имеют тот психотип, который склонен к депрессии, закрытости, боязни перемен. Такой психотип распространен среди северных народов. И если такое заложено, то ты ничего не изменишь. Поэтому и литература такая.

— И даже стараться не надо научиться под другим углом смотреть на мир?

— Может стоит принять себя такими? Зачем себя насиловать? И как? Прописать всем антидепрессанты? Нужно научиться выжимать из этого больше плюсов и отбрасывать минусы. Мне вообще интересно, почему до сих пор никто не задался вопросом, какой коллективный психотип мы преимущественно имеем. Какие у нас слабые места, и как их обходить, или еще лучше исправлять на плюсы. Это же лежит на поверхности. Такие советы пригодились бы и для образовательных программ и для политических. Научились же ментально похожие на нас финны, шведы, датчане видоизменять свои недостатки на плюсы. А они еще более закрытые, еще больше нас не любят изменений и депрессиков там хватает.

— Бытует мнение, что время женской красоты гораздо короче мужского, пик их красоты в 35, а дальше идет упадок. А мужчины только начинают хорошеть с этого времени и становятся лучше и лучше.

— Мужчина взрослеет, приобретает жизненный опыт и в этом его ценность. А женщины приобретают шарм. Можно женщине и в 70 выглядеть превосходно. Иногда морщины не портят человека, а наоборот добавляют своеобразной, иной красоты.

У некоторых старушек так невероятно глаза светятся, а в складках, что вокруг глаз — вся жизнь, все улыбки, вся боль. Это ли не красота?

Но, что говорить, в любом возрасте женщина должна быть ухоженной.

Впрочем, и мужикам на пользу лишний раз сапоги начистить.

— Вы так или иначе находились в авангарде белорусской культуры. Видели ее расцвет и упадок. Что на ваш взгляд происходит на нашем культурном пространстве сейчас? В чем отличия наших творческих поколений?

— Нам было легче. Ведь нам было о чем говорить и многие темы были новыми. А сейчас молодежи сложнее, так как ту ситуацию мы уже описали, а жизнь не изменилась. Или, если говорить более точно, изменения происходят непринципиальные и без нашего участия. Сейчас мы не создаем ситуацию, а только описываем ее. Не имея мотивации на собственное культуротворчество, молодежь ориентируется на Запад, и механически копирует чужие идеи и тренды. Ясно, что нужно знать, что происходит, но этого маловато, если не появляется собственный продукт, если нет критического отношения к тому, что делается другими.

Мы никогда не догоним Запад в сфере культуры, мы всегда будем отставать, пока не начнем работать на опережение, то есть выдвигать и реализовывать идеи собственные.

Только тогда мы сможем быть кому-то интересными. Ясно, что для этого мы должны усвоить те слои западной культуры, которые отсутствовали в учебных программах. Также понятно, что наши шансы увеличатся, если новые художественные, или, шире, культурные продукты, будут иметь общий вектор, идею, актуальную не только для Беларуси, но и для наших соседей. Это может быть что угодно, но прежде всего, то, что актуально именно для нас самих.

— В 2006 году вы стали человеком года по версии «Тузіну Гітоў». Как это быть человеком года? Это известность, именитость или что?

— У нас невозможно быть известным, только с оговоркой на «определенные круги». Именитыми и известными нас делают только белорусские медиа. И пока они будут печатать каждый пук российских звезд, не обращая внимания на своих, то «известные люди» будут существовать только в пределах узкого круга. Невозможно быть известным без медиараскрутки.

— Михаил, последний вопрос. За что вы любите Беларусь?

— Я люблю Беларусь отчасти не за что-то, а вопреки. То, что мне нравится и то, что «мое» почему-то неуклонно исчезает. Приметил городской уголок, понравился пейзаж, а завтра его уже нет. Остаются воспоминания и грустная белорусская литература. Видно есть некий психологический механизм, что если ты за что-то, либо кого-то переживаешь, то рано или поздно попадаешь в определенную психологическую зависимость. Так и с Беларусью. Я много иностранцев знаю, которые так на Беларусь подсаживаются. Сначала восхищаются ее неброской, гармоничной красотой, потом начинают ее жалеть, а потом прирастают душой и все, навсегда.

***

Михаил Анемподистов родился 16 марта 1964 года в Минске — белорусский дизайнер, график, фотограф, поэт, переводчик и публицист. Создатель «Народнага Альбома». Умер 23 января 2018-го.

• 28
• 0
• 1
• 0
• 0
• 9
• 2
• 0