Каким был последний день перед выборами? Известные белорусы вспоминают 8 августа
9 августа 2020 года у белорусов украли голоса на президентских выборах. Потом начались многотысячные протесты, невообразимые репрессии и соучастие режима в войне, и конца этому кризису не видно. Мы попросили известных белорусов вспомнить 8 августа того года — последний день прошлой жизни.
«Провели очень светлый день: гуляли по прекрасному лесу, купались в бассейне»
Анна Златковская, писательница:
«8 августа мы с мужем и сыном поехали в санаторий к моей маме. Она предложила на неделю привезти к ней нашего сына, выбила ему питание. Мы решили, что сделать так перед выборами — хорошая идея. Чувствовали эйфорию, но была и тревога, осознание, что все будет не очень хорошо и не просто. Мы планировали в любом случае идти вместе и на выборы, и на улицу, а Марку тогда было восемь — слишком маленький, чтобы оставлять его одного дома.
Тот санаторий находился под Гродно, там был очень красивый сосновый лес, бассейн. Мы остались там до утра 9-го, провели очень светлый день: гуляли по прекрасному лесу, купались в бассейне и обсуждали следующий день. Мама очень просила нас никуда не ходить и сидеть дома — все как обычно, мама есть мама.
Я была очень заряжена тем, что происходило, написала вечером пост в фейсбуке. Было немного тревожно насчет того, что будет завтра, но у людей преобладал оптимистический настрой.
Нам с мужем очень запомнился эпизод из того, как мы возвращались в Минск утром 9-го. Видели, как на маленьком автомобильчике ехала девушка в синем платье, и к ее синей машине был прикреплен БЧБ-флаг. Нас это зацепило до мурашек. Вдруг ее остановили гаишники, мы осматривались и думали, что будет дальше с этой девушкой, доедет ли она до города.
Где-то за месяц до этого я записывала какой-то ролик, где сказала, что легко не будет. Муж еще спрашивал, мол, почему ты не сказала, что все будет хорошо? Но у меня были смешанные чувства. Понимала, что будут и автозаки, и ОМОН, что надо будет как-то беречься, но должны выходить, хотя и страшно, что могут задержать. Хотя бы отвезли сына к маме и не волновались, что, если нас упекут на сутки, ребенок останется дома один.
Город просто бурлил, чувствовалась эта энергия. Было много противоположного, но было и осознание, что это — исторический момент, и нельзя его пропустить, нельзя остаться дома и оказаться в стороне от таких важных событий.
Нельзя терпеть несправедливость. Если каждый из нас скажет, чтобы за него вышел кто-то другой, и пересидит это время дома, то так он только скроется и будет за счет другого выступать за свободу. Это немного не в моем характере. Должна была выходить, но все равно немного берегла себя, потому что я же мама, имею ответственность перед ребенком».
«10 августа мы проснемся в другой Беларуси»
Александр «Кусь» Клочко, боец полка Кастуся Калиновского:
«2 августа в Барановичи, мой родной город, приезжали Светлана Тихановская, Мария Колесникова и Вероника Цепкало, был митинг. Собралось пару тысяч человек, но, как мне показалось, этого очень мало для 180-тысячного города. Думал, что Барановичи не выйдут на протест, поэтому решил поехать в Минск участвовать в акции протеста против происходящего в Беларуси.
Предполагал, что мы можем что-то изменить, что в любом случае мы не можем не действовать. А еще было невероятное ощущение свободы.
Вечером 8 августа я был в Барановичах и имел разговор с близкими. Они отговаривали меня, чтобы на следующий день, 9 августа, я не ехал в Минск протестовать. Близкие мне говорили, что я эгоист и думаю только о себе, что меня там могут побить, покалечить, убить, посадить. Обвиняли, что я не думаю о них и что ничего не изменю, ни на что не повлияю своим поступком.
Ответил им: если все будут думать, что мы ничего не изменим и ни на что не повлияем, и останутся дома, то ничего не изменится, и с течением времени [ситуация в стране] станет только хуже. А если все сделают, как я, выйдут на улицы своих городов, поедут в Минск на площадь и выскажут мирным путем свое несогласие с той ложью и преступлениями, которые происходят в стране, 10 августа мы проснемся в другой Беларуси. Тогда мы сможем все поменять.
Конечно, было страшно, ходили слухи, что чуть ли не танки в Минск сгоняют, могут открывать огонь на поражение боевыми патронами. Но я понимал, что по-другому я не могу сделать, по-другому нельзя. И 9 августа я поехал в Минск».
«Тренер и несколько спортсменов обрабатывали остальных»
Степан Попов, самбист, чемпион мира и Европы:
«8 августа находился в Стайках, у нас были спортивные сборы. Все начало августа было очень напряженным. Тренер и несколько спортсменов, которые после незаконных выборов стали на сторону режима, уже обрабатывали остальных самбистов, чтобы те шли голосовать досрочно. Это напряжение очень чувствовалось. Было много разговоров и прессинга, наблюдали за всеми новостями.
Ожидали, что Лукашенко проиграет выборы, так как было видно, что все против него. В нашей сборной его поддерживали всего несколько человек. Часть из остальных, чтобы не сопротивляться прессингу, пошли голосовать досрочно, но другая часть осталась ждать 9 августа, чтобы утром прийти, проголосовать и достоверно знать, что твой голос будет учтен.
Настроение было хорошее. Чувствовалось, что нас много и мы можем победить, но полностью в это не верилось. Людей захватывали, не давали собраться, разгоняли — все это напрягало. Но основной трэш начался потом.
Конечно, были надежды, так как чувствовалось, что нас больше и мы можем выиграть. Но было и тревожно, потому что видел, какие начинаются репрессии. Если вспомнить уже 9 августа, когда Ермошина объявила, якобы «80% голосов за Лукашенко», то в тот день появились злость, разочарование. Но утром 9-го, когда все вышли голосовать и у участков стояли большие очереди, больше верилось в лучшее. Была надежда, будто все увидят, что нас больше и что Лукашенко проиграл. Надеялся на то, что все это осознают и это может что-то изменить, но не имел надежды, что голоса посчитают честно».
«Должны были доказать самим себе, что мы не какой-то скот, а люди»
Павел Городницкий, солист группы «РСП» и актер Свободного театра:
«8 августа ко мне приезжали родственники из Швеции, и, скорее всего, мы с ними гуляли по городу. 9-го, точно помню, мы ходили вместе на избирательный участок, а предыдущий день у меня стерт из памяти.
Но 6-го августа мы играли со Свободным театром «Собак Европы» в Минске, и было предчувствие каких-то изменений — казалось, в положительную сторону. Высматривал в толпе «своих», и когда видел людей с белым браслетом или ленточкой, улыбался, а мне улыбались в ответ. А 2 августа играли с группой на митинге Тихановской в Бресте, и было так оптимистично, бодро. Казалось, что город наш, и Минск, и Брест, так как на митинг в Бресте пришло просто море людей. Все поддерживали друг друга и ждали 9-го с надеждой.
9-го, ближе к вечеру, появился адреналин, ощущение, что что-то будет. Мне казалось, что могут быстро разогнать протест, как в 2010-м, и все. Но неожиданно все это затянулось и приобрело большой масштаб. Просто обалдел от того количества людей, которое видел на митингах еще до 9 августа, видел, что здесь люди включены в протест намного больше, чем в 2010-м. Еще когда начались воскресные марши, где выходили сотни тысяч, было ощущение, что мы победили, еще немножко — и вся система посыплется.
Конечно, перед 9 августа раздумывал, выходить ли на улицу вечером. Жена переживала за меня, но сказал ей, что не могу не пойти, это мой гражданский долг и я должен быть там. Пошел к избирательному участку, он у меня находился в здании лингвистического универа. Там начался хапун, забрали несколько человек из нашего театра, я убежал. Потом мы перегруппировались и пошли в направлении стелы.
Все это было об эмоциях. Ты же не знаешь, что будет, только понимаешь, что что-то должно произойти. Эмоции колебались от «класс, мы победили» до «все, это конец». Сейчас уже понятно, что не победили, но это не были эмоции одного дня, они были растянуты на длительное время.
Кажется ли это наивным? Нет, мы же люди, а не роботы, мы имеем эмоции, и это нормально. Когда ты слышишь, что кого-то убили, ты плачешь, когда читаешь, что в каком-то городе омоновцы чуть не сложили щиты, ты в эйфории. Так устроен человек.
Считаю, что все было не зря. Сейчас сложный период, но все равно что-то изменится, не может так быть вечно. Смотрю в будущее с надеждой и считаю: то, что происходило в августе и что мы вышли — очень важно. Должны были доказать самим себе, что мы не какой-то скот, который промолчит, засунув язык в одно место, а люди. Очень важно было выйти и показать, что мы — люди и мы хотим достойного отношения к себе».
«Было тревожно из-за неопределенности: не знали, как себя будут вести люди и какой будет реакция режима»
Валерий Ковалевский, представитель Объединенного переходного кабинета по международным вопросам:
«8 августа казалось, что происходит что-то необычное. На самом деле это можно было почувствовать уже за несколько месяцев до самого дня голосования — то, что кампания идет не так, как раньше, и люди как-то по-другому относятся к кандидатам. Поэтому перед выборами уже было очевидно, что это кульминация и случится что-то непривычное.
Лично для меня это было положительное ощущение. Казалось, что сейчас мы увидим новую надежду, люди смогут себя проявить с другой стороны. Мы и до 8 августа видели, как они показывают заинтересованность в кампании и кандидатах, как выстраиваются в очереди на сборе подписей. Казалось логичным, что это активное участие белорусов в избирательном процессе достигнет какого-то нового уровня.
В день перед выборами я встречался с друзьями. Мы ждали 9 августа, обсуждали, каким образом его проведем, кто где будет голосовать, как будем пользоваться новым для белорусов инструментом — платформой «Голос». Обсуждали и то, что сразу после окончания голосования пойдем к избирательным участкам, чтобы узнать результаты.
Возможно, было тревожно из-за неопределенности. Во-первых, не знали, как себя будут вести сами люди, пойдут ли они отстаивать свой выбор и требовать освобождения уже существующих на то время политзаключенных.
Во-вторых, было непонятно, какой может быть реакция режима. Уже по самой кампании было очевидно, что режим ни в коем случае не согласиться провести свободные выборы: кандидатов арестовывали, Цепкало бежал из страны, Светлана Тихановская также была под прессингом властей — они угрожали забрать ее детей.
То есть все свидетельствовало о том, что это будет типичная избирательная кампания в исполнении Лукашенко, где на самом деле выборов нет, а есть их имитация. Но главнейший игрок в этой кампании — белорусский народ — отказался подчиняться таким правилам».
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬМинчанка оставила положительный отзыв на сумку — и внезапно раскрыла измену чужого мужа14
Комментарии