Мы не видим никаких признаков подготовки к транзиту власти Лукашенко — политолог

— 25 февраля после голосования на избирательном участке в Минске Александр Лукашенко заявил, что пойдет на следующие президентские выборы в 2025 году. Процитирую: «Передайте им, что пойду! И чем сложнее будет обстановка, чем они будут больше напрягать вас, меня и общество, тем быстрее я пойду на эти выборы». Вероятно, это могла быть и реакция на прогноз Сергея Чалого, что Лукашенко больше не будет участвовать в электоральных кампаниях, а будет руководителем так называемого Всебелорусского народного собрания. Как вам кажется, действительно ли это была реакция на заявление Чалого о том, что он не отошел от травмы 2020 года, или другие причины здесь были?

— Очень ожидаемое явление. Не видно никаких признаков подготовки к передаче власти. Нет никакой существенной реформы политической системы, когда мы говорим не о Конституционном оформлении, а о сути, о том, как и кем принимаются решения. Этого следовало ожидать.

Какие-то надежды, может, в 2021 году были. Но с началом войны никто серьезно вариант транзита не рассматривает. Сейчас Лукашенко нашел дополнительные аргументы, чтобы говорить людям в Беларуси, почему он все же будет оставаться.

Виноват не только Запад, и это не только его желание, но есть и такая злостная белорусская оппозиция, которая пытается подорвать ситуацию, и только он может гарантировать стабильность и выживание страны.

— За почти 30 лет Лукашенко во главе Беларуси известно, что словам Лукашенко не стоит верить, он может сам себя опровергать и говорить противоречивые вещи в одном выступлении. Стоит ли все же это заявление о фактически начале кампании до президентских выборов воспринимать всерьез?

— Думаю, что да. Мы не видим никаких признаков подготовки к транзиту. Сама же идея транзита озвучивалась достаточно часто даже официальными или околоофициальными аналитиками и экспертами в 2021 году. В последние годы этого нет… Это связано и с тем, что сам Александр Лукашенко чувствует себя более уверенным. Ему некуда деваться. Он ничего, как сам признавался, делать не умеет, как только руководить…

— Если рассматривать нынешний единый день голосования, можно ли сказать, что это была определенная репетиция президентских выборов, которые должны состояться в следующем году?

— Я бы сказал, что это отработка нового формата. Формат прежних выборов, включая выборы 2020 года, включал то, что есть видимость выборов. Уменьшался уровень репрессий, давалась какая-то свобода для агитации, распространения информации. Даже наблюдатели могли приезжать. Конечно, были фальсификации, злоупотребления, но задача была сделать атмосферу все же более свободной, чтобы иметь большую легитимность. Сейчас такой задачи не ставится. Отрабатывается процедура, которая исключительно формальная. Все понимали, что нет никаких надежд пытаться что-то здесь изменить.

Впервые эта процедура была отработана в 2022 году на референдуме, сейчас просто повторена. Новый формат выборов, когда уже фактически выборы полностью отменены. Это просто административная процедура, которую нужно делать, потому что прописано в Конституции. Но никакого флиртования с оппонентами, с какими-то правами и демократическими процедурами, не происходит. Формат оформлялся с 2022 года, 2024 год добавляет новых свойств. Думаю, что таким же образом будут проводить и в 2025 году.

— Как вы считаете, может ли он освободить хотя бы часть политзаключенных до выборов 2025 года? Может ли произойти хоть какое-то смягчение режима?

— Это, к сожалению, зависит больше от внешнеполитической конъюнктуры, чем от внутриполитической. Думаю, что освобождение политзаключенных будет зависеть от того, насколько будет необходимость устанавливать отношения с Западом. Пока Россия готова инвестировать бесконечное количество финансов и других ресурсов в Беларусь, в единственного союзника, наверное, в целом этот вопрос можно снимать.

Нет какой-то жизненной необходимости улучшать отношения с Западом. Если ситуация изменится, ресурсов станет меньше, изменится ситуация на фронтах в Украине, то будут открываться окна возможностей. Я, по крайней мере, не вижу других механизмов, по которым могло бы произойти что-то другое.

Если мы посмотрим на историю Беларуси последних 30 лет, именно внешнеполитический фактор был единственным фактором, который мог, по крайней мере, снижать уровень репрессий, освобождать политзаключенных… не видно никаких других стимулов для действующей власти, чтобы это происходило.

— То, как власти будут проводить избирательную кампанию, более-менее понятно. Что могут делать в таких условиях демократические силы? Призывать игнорировать выборы, как было сейчас? Пытаться что-то сделать? Для людей в Беларуси участие будет означать тюрьму. Есть ли хотя бы какие возможности для участия в избирательной кампании на президентских выборах для демократических сил внутри Беларуси?

— При сохранении текущих тенденций — не думаю, что участие будет. Сейчас мы видим, что стратегия взята на то, чтобы не регистрировать всех, кто даже просто является каким-то подозрительным, нейтральным, не связанным с действующей властью. То же самое можно делать на президентских выборах. Сама схема отработана. Если не изменится контекст, не начнутся какие-то существенные изменения, связанные с внешней политикой, то основной фокус оппозиции, демократических сил, гражданского общества должен быть направлен на информационную работу и просто на донесение объективной информации о том, чем является эта процедура. Это выполнимый и рациональный приоритет для общественно-политической работы в текущих обстоятельствах.

• 4
• 0
• 4
• 1
• 0
• 4
• 6
• 0