Итогом творческого турне писательницы Светланы Курс по Швейцарии и Австрии стали в том числе захватывающие наблюдения за женщинами. Там можно до самой смерти быть нимфеткой, а можно — важной дамой. В отличие от белорусок, европейки реже скрывают седину. Можно легкомысленно сидеть себе на ступеньках в Париже, пить вино и целоваться, даже если тебе 70 лет. «Наша Ніва» попросила автора «Па што ідзеш, воўча?» и «Іры ў залатых басаножках» поразмышлять о том, почему так произошло.
«Есть даже преемственность бабок: бабки в белорусской традиции выглядят одинаково последние лет 40 или 50»
Когда писательница была в Швейцарии, у нее осталось впечатление, что у швейцарок нет такого понятия, как старость.
«У нас считается, что женщина в почтенном возрасте должна вести себя как-то особенно, чинно, что ей уже не стоит делать некоторые вещи. Она уже бабушка, должна подавать пример своей мудростью, одеваться она должна в такие вещи, которые подчеркивают ее возраст и зрелость. Она не может делать глупости, не может, например, влюбиться.
То есть статус бабушки у нас обязывает, верно? Она должна хорошо готовить, опекать своих внуков, возможно, отказаться от карьеры в пользу обслуживания семьи. Такие серьезные вещи требуются от женщины в нашей стране.
Есть даже преемственность бабок: бабки в белорусской традиции выглядят одинаково последние лет 40 или 50, как я живу на свете.
А там [в Европе] совсем нет такого, тех женщин в зрелом возрасте никак нельзя назвать бабками. Перед тобой просто женщина, и ты видишь, что она живет активной жизнью.
Она может легкомысленно смеяться, когда у нее такой темперамент, может быть дружелюбной, может интересоваться мужчинами и флиртовать с ними. Она интересуется всеми общественными и художественными явлениями, происходящими в ее стране. То есть ты общаешься с абсолютно живым, стопроцентным, спонтанным человеком!»
Светлана рассказывает, что пожилые швейцарки одеваются так, как им хочется. Русскоязычные медиа много пишут о том, как должна выглядеть женщина пожилого возраста, чтобы не казаться глупой, но европейки об этом не переживают.
Можно идти вслед за девочкой в высоких цветных гольфах, а потом она повернет голову и ты увидишь, что ей далеко за 70. Но есть в Западной Европе и стильные женщины с безупречной прической, одетые в одежду haute couture.
Там, объясняет писательница, нет одного образа женской старости. Ее поразило, что можно до самой смерти быть нимфеткой, а можно — важной дамой. А еще поразило качество волос пожилых европеек, они часто не красят их.
Светлана Курс красиво описывает, как седина, во-первых, разная у каждой женщины, а во-вторых, очень красивая. Она особенно выделяет прически, в которых женские волосы пронизаны седыми серебристыми нитями — по мнению писательницы, они выглядят шикарно.
Светлана Курс обратила внимание на ухоженность европеек: «Конечно, прически и маникюры — прекрасная вещь, но некоторые европейки над этим совсем не заморачиваются: короткая стрижка и подстриженные ногти, но они внутренне раскованные, веселые. Что очень важно, они следят за здоровьем, это видно по тому, как человек питается, пьет он или нет, следит ли он за состоянием зубов.
У нас же половина людей в старости уже зубов не имеет. У европеек нет зубов унитазной белизны, как в американских фильмах, которая меня немного смущает, это зубы обычного цвета, но здоровые, чищенные и ухоженные. И когда зрелая женщина смотрит на тебя и смеется во весь рот, ты понимаешь: «Ого, так у нас же все не так!» У нас действительно все не так.
Зубы — это очень важно, ведь совсем старые люди, когда у них зубов нет, стесняются смеяться, разговаривать, быть открытыми. А если ты ухоженный, у тебя педикюр, здоровые ножки и зубки, ты следишь за своими болезнями и не даешь им развиваться до совсем плохого состояния, то ты женщина, а не старушка, и мужчина, а не старичок. Люди смотрят за собой, но не делают из себя социальную выставку, когда человек оденется как положено и идет, демонстрирует себя, мол, какой я иду красивый.
Там все приняты [обществом] и все себе нравятся, так и нечего паву из себя строить».
Светлана признает, что хорошая служба здравоохранения дорого стоит во всех странах. Если есть деньги, всегда существует возможность позаботиться о здоровье, начиная от депрессии и заканчивая хорошими зубами.
Заботиться о своей душе и теле, согласно Курс, это базовые потребности человека, и деньги здесь важный фактор, но не абсолютный. Общество, где заботиться о себе могут только богатые, было бы слишком стрессовым. Там низкие социальные слои будут стремиться отобрать куски у высоких социальных слоев, и высоким слоям придется охранять свое богатство, репрессируя низкие слои. Такое общество не будет ни счастливым, ни устойчивым.
«Можно легкомысленно сидеть себе на ступеньках в Париже, пить вино и целоваться, даже если тебе 70 лет»
Светлана подчеркивает, что пожилые белоруски не хуже своих сверстниц из Европы:
«Они героини и святые, они десятилетиями выносят все на своих плечах — и семьи, и работы. Но мне бы хотелось, чтобы они были более беззаботными и счастливыми, чтобы обладали собственными финансовыми средствами.
Думаю, европеек делает беззаботными то, что им не нужно тащить на себе пирамиду заботы.
У нас в ряде случаев без помощи, особенно помощи матери, молодая семья не справится, не вырастит детей. Может, некоторые без родительской пенсии даже не справятся финансово. Также на женщину возлагаются очень многие заботы по созданию так называемого семейного климата: чтобы в доме было тепло, мирно, гостеприимно. В Европе этого нет: если ты не хочешь заниматься созданием семейного климата или помогать молодой семье, ты не будешь этим заниматься. Здесь люди более индивидуалистские и самостоятельные, так как им не нужно выживать плечом к плечу. Можно легкомысленно сидеть себе на ступеньках в Париже, пить вино и целоваться, даже если тебе 70 лет.
Если у тебя или твоей семьи есть отложенные денежки, или, как в Швейцарии, ты не помнишь, когда твоя страна последний раз воевала, тебе не страшно, ты будешь выглядеть и чувствовать себя лучше, будешь беззаботен и жив. Это касается не только женщин, там и старые мужчины иначе выглядят».
Германии, отмечает писательница, это не совсем касается, так как она пережила войну несколько поколений назад, а вот в Швейцарии, согласно курсу, вообще «страшное беззаботие». И хотя жизнь там тоже не идеальна, там есть деньги, безопасность и хорошая старая социальная служба, которая покровительствует людям в зрелые годы. Человек может не бояться, может себе и смерть запланировать.
Но что делать с внуками, которым пожилые белоруски часто посвящают всю жизнь? Вот как, согласно Курс, этот вопрос решен в Европе: «Даже в Польше, хотя она и остается очень традиционной и церковной страной, нет общественных ожиданий от женщины, что она жертвует собой ради внуков. Раньше был стереотип матки-польки и старушки-польки, но сейчас и его отчасти нет. Люди в больших городах уже сами понимают, что старому человеку от жизни что-то принадлежит, что он уже свое отработал. Поэтому здесь скорее можно увидеть, как несколько поколений одной семьи радостно проводят вместе время, а не подбрасывают внуков бабке. Можно заметить огромную семью, которая гуляет в парке».
«Мы такие же люди, как и все, и можем быть счастливее»
«Я не говорю, что мы какие-то уроды или хуже кого-то, нет, — замечает Светлана. — Безусловно, мы такие же люди, как и все, и можем быть счастливее. Это все изменится, если наше общество станет менее репрессивным».
Светлана признает, что белорусы не слишком склонны к радости. Как ты будешь радоваться, вопрошает она, когда тебе раз за разом дают по голове, ломают судьбу, принуждают к чему-то, даже к тому, чтобы думать и говорить так или иначе? Наказывают даже за лайк, а ведь это основное право человека что-то любить или не любить. Тебе навязывают то, что ты должен любить, а за «не тот» лайк тебе могут сломать судьбу и посадить в темницу. Какие же тут поводы для радости?
Худшее, что можно сделать с человеком — это отнять его свободу и право на конфиденциальность. Светлана приводит пример Камбоджи, когда там правили красные кхмеры. Они довели до того, что в тюрьмах человека расстреливали или убивали мотыгами за то, что он пошевелился в неположенное время. У людей забрали даже свободу шевелиться, люди должны были не мигать и сидеть, как статуя, а кто позволял себе неконтролируемое движение, того убивали. Вот это абсолютная неволя, и к этому стремятся все репрессивные государства, а мы — граждане репрессивного государства, которое переходит от авторитаризма к тоталитаризму.
Любят ли белоруски себя? «Нет, а как можно себя любить, если ты несчастлива, если ты с детства недолюблена? Семейное воспитание у нас довольно репрессивное, людей толкают, чтобы учился, женился, хорошо зарабатывал, окончил университет.
В наших семьях мало обращают внимание на то, хорошо ли ребенку, как он растет. Ты его толкаешь в доктора или юристы, а может он этого не хочет? Может, из него выйдет хороший столяр? Возможно, этого ребенка нужно не теркать в плечи за двойки, а вести к психологу, может, его кто-то бьет, обижает?
Я считаю, что у нас детям дается мало любви. Белорусы очень следят, чтобы быть общественно нормативными, в этом есть хорошие и плохие стороны. Белорусы в массе своей усердны, трудолюбивы и стараются быть как можно лучшим человеком и гражданином, но нам не повредило бы немножко свободы и любви.
Когда я там ходила, мне постоянно била в голову одна мысль: «Какие они красивые!» Не потому что они как-то антропологически от нас отличаются, а просто свободный человек имеет более свободную походку, более свободное тело.
Это меня поразило еще в Калифорнии, там, где много солнца и много богатых и счастливых людей. У них даже походка другая: свободное тело, хорошо держат корпус, плечи у них развернуты, они размахивают руками. А у нас менты иногда пишут в протоколах, что человек стоял, кричал, размахивал руками. Почему человек не может в своей стране поразмахивать руками? А вот, видите ли, нельзя, за это можно получить 15 или 30 суток. Ясное дело, что ты сунешь голову в плечи и будешь передвигаться малыми перебежками. Есть в нашей стране репрессивная среда, и я хочу, чтобы это исчезло», — говорит Курс.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬКак жила, пила и творила Минская богема в 1990-х? Вспоминает писательница Светлана Курс
«Не плакать, не смеяться, а понимать и делать». Этот белорусский роман Андрей Скурко советует прочитать всем
«Наши крики, что это фашизм, что будет плохо, никто не слушал». Интервью с лауреатом премии Гедройца, писательницей Светланой Курс
Гарцуев у Мелкозерова — про Дригу, Овсянникова и Ашурка
Комментарии
Зря вы фото этой курс там разместили😁