Бахаревич о своей победе в опросе по поводу книги года: нашлось несколько человек, которые действительно интересуются литературой и ставят ее выше собственных обид
Ольгерд Бахаревич — один из самых успешных белорусских литераторов. Его книги издаются и переиздаются, переводятся на другие языки, по ним ставятся спектакли. Но в Беларуси они запрещены.
«Радыё Свабода» побеседовало с ним о признании, цензуре и самоцензуре и новинках года с его писательского стола.
«Литература — сложное, тонкое занятие, которое не терпит дилетантства и профанации»
— Ваша книга «Ператрус у музэі» вместе с книгой Анны Янкуты «Час пустазельля» набрала наибольшее количество голосов экспертов «Радыё Свабода». Что для вас означает это признание?
— Анонимные критики имеют право критиковать только анонимные произведения. Как и анонимные эксперты могут высказывать свое мнение только о тех книгах, авторы которых пожелали остаться неизвестными. А иначе автор даже слабой книги морально выше любого трусливого анонима. Моя книга «Ператрус у музэі» подписана моим именем. Я не боюсь ставить его на обложку и беру полную ответственность за то, что написал.
В последние годы три мои книги побеждали в опросе «Радыё Свабода», но я не отношусь к этому как к какому-то триумфу. Для меня это значит только одно: к счастью, на этот раз снова нашлось несколько человек, которые действительно интересуются литературой и ставят ее выше собственных обид. Я сильно сомневаюсь, что до «экспертов» в Беларуси доходит что-то из новинок белорусского книгоиздания в изгнании и что они вообще представляют, о чем речь. А еще я каждый раз удивляюсь набору случайных «экспертов». Литература — сложное, тонкое занятие, которое не терпит дилетантства и профанации и требует как минимум знакомства с предметом экспертизы. А еще это очень опасное занятие. По крайней мере, гораздо опаснее, чем быть читателем Х. При всем этом я очень рад за Анну Янкуту. Ее книга — большая, интересная, оригинальная работа, заслуживающая признания.
«Когда люди пишут, что плакали, читая «Ператрус…» — это трогает»
— «Ператрус у музэі», по отзывам, стал в прошлом году одной из самых популярных книг среди читателей. Пишут ли они о своих впечатлениях? Поделитесь, пожалуйста, самыми, может быть, неожиданными для автора.
— Своей самой сильной прошлогодней книгой я считаю «Хлопчык і сьнег». Но читатели действительно предпочли «Ператрус ў музэі». Отзывов на белорусские книги вообще выходит мало. Серьезных рецензий — еще меньше. На «Ператрус ў музэі» вышли две рецензии в белорусских медиа, одна — в украинском журнале «Критика», а еще было яркое видео от Андрея Хадановича с подробным разбором книги.
Что касается читателей — конечно, они писали про «Ператрус…» в социальных сетях и не раз благодарили меня за него во время встреч. Что касается неожиданности… Я готов ко всему, но когда люди пишут, что плакали, читая «Ператрус…», это трогает. Или когда один из читателей поделился своим восприятием книги: для него рассказы из «Ператрусу…» — это сны. Когда я писал книгу, я не задумывался о такой ее будущей интерпретации.
«К сожалению, на Западе практически не существует какого-то образа белорусской литературы»
— В общем, вашим читателям повезло. Они получили в прошлом году аж четыре ваши новые книги. В том числе и одну в немецком переводе. В этом году выйдет еще одна по-немецки. Расскажите, пожалуйста, как встречают ваши книги зарубежные читатели и литературные критики. Чем привлекает их творчество белорусского автора?
— Да, уже в феврале появится немецкий перевод моей важнейшей книги, «Сабакі Эўропы». Эту титаническую работу проделал Томас Вайлер. Роман выйдет в издательстве Voland & Quist, премьера состоится в Берлине 22 февраля. Когда я читаю отрывки из «Сабакаў Эўропы» в разных странах и городах, часто слышу: мы не ожидали, что в Беларуси есть такие злые, сложные, амбициозные тексты.
К сожалению, на Западе практически не существует какого-то образа белорусской литературы. В лучшем случае от нее ждут только жалоб и примитивной публицистики.
Чаще всего белорусская литература выходит в переводах, когда издатели и переводчики хотят: a) открыть читателям что-то экзотическое; b) поддержать нас в трудные времена; с) они просто принадлежат к узкому кругу, интересующемуся Восточной Европой. Разрушить эту приевшуюся схему мне лично было бы приятно, а для белорусской литературы — полезно.
«Я дышу литературой, это самая интересная работа из тех, которые я знаю»
— Вы не почивали на лаврах, и в этом году должна появиться не одна ваша новая книга, написанная в прошлом году. Проанонсируйте, пожалуйста, их для ваших поклонников.
— Если все сложится как должно, в этом году выйдут по-белорусски мой приключенческий роман для читателей от 16 до 99 лет «Капітан Лятучая Рыба», небольшой роман «Аўгуры» и переиздание «Дзяцей Аліндаркі», моего самого успешного романа, за рубежом (он вышел в Минске ровно 10 лет назад).
— Ваша работоспособность впечатляет. Что вам дает силы, что вдохновляет?
— Я дышу литературой, это самая интересная работа из тех, которые я знаю. Большую часть своей жизни я занимаюсь тем, что читаю и пишу. А еще это мой способ говорить с миром, мой способ медленного саморазрушения, мое сопротивление — и лучший способ спасать себя от мировой скуки и отчаяния. Мы все придумываем себя, и когда-то я придумал себя именно так. Мои книги издаются на разных языках, они продаются, читаются, обсуждаются, переводятся, ставятся на сцене в разных странах.
Я и правда не знаю, чем бы еще я мог заниматься и зачем. Поэтому я пишу, когда пишется, а когда не пишу — думаю, читаю или говорю о литературе и тех, кто ее читает и пишет, с Юлей. У меня всегда есть на это время — и удивительным образом это сделалось возможным благодаря той самой литературе. Рядом со мной Юля Тимофеева — жена, друг, талантливый и самый близкий человек, которая меня понимает, поддерживает и с которой мы путешествуем по этому миру, как бременские музыканты.
«Все мои книги в Беларуси запрещены, две в «экстремистском списке», даже имя автора под запретом»
— А что огорчает, что, может быть, тормозит ваши легкие писательские руки?
— Каждый писатель ждет откликов на то, что делает. Даже если говорит, что ему все равно. Белорусской литературной критики не существует. Время, в которое мы живем, не предполагает профессиональной оценки искусства. Уже давно каждый читатель — сам себе критик и эксперт.
Поэтому, когда у меня выходят книги, я жду на них реакции. Страшно писать в пустоту, в молчание. Но я давно понял: надо просто уметь ждать. Не все читают по три книги в неделю и имеют время сразу написать о них в соцсетях. Писатели — люди мнительные…
Огорчает на самом деле многое. Все мои книги в Беларуси запрещены, они выброшены отовсюду и уничтожаются, две из них в «экстремистском списке», даже имя автора под запретом. Значит, надо написать новые книги.
Но так, чтобы в них не было ни зернышка страха, ни капли осторожности, ни намека на самоцензуру. Понимая, что так ты теряешь связь с читателем в Беларуси, ведь твоим книгам туда в ближайшее время не попасть.
«Все переменится, слышишь? Все переменится»
— Чего ждет от нового года писатель Ольгерд Бахаревич и неравнодушный белорус Ольгерд Бахаревич?
— Писатель ждет выхода «Сабакаў Эўропы» по-немецки — вместе с читателями. Белорус ждет перемен и свободы своей стране.
Писатель говорит человеку: ни на что не надейся, я уже все написал. А человек все равно верит не писателю, а шепоту откуда-то из своих темных глубин: все переменится, слышишь? Все переменится.
Приказывает ли Кремль запретить белорусскую литературу и стоит ли кэнселить российскую культуру — дискуссия
«Беларусь — даже не судьба, не доля, а выбор». Немецкий славист, написавший книгу о нашем 2020-м, рассказал о своей белорускости
Первая гей-антология «Мальцы выходзяць з-пад кантролю». Что в ней?
Комментарии