«Моя гениальная подруга». О чем роман, названный лучшим в XXI веке?
Дружба, зависть и историческая слепота на убогих улицах Неаполя. Посмотрели, что за произведение загадочной итальянской писательницы занимает первую строчку в списке 100 лучших.
Газета The New York Times завершила свой большой спецпроект о главных книгах, вышедших в мире за первую четверть XXI века. В отборе ценнейших литературных произведений приняли участие более 500 писателей, публицистов, поэтов, литературных критиков, переводчиков и других экспертов. Первое место в этом списке к удивлению многих занял роман «Моя гениальная подруга» Элены Ферранте.
Роман вышел в 2011 году и является первым в тетралогии «Неаполитанский квартет». Произведения из этой серии рассказывают о дружбе двух неаполитанских девушек, взрослеющих в сложных реалиях послевоенной Италии.
Элена «Лену» Греко, дочь швейцара в муниципалитете, и Рафаэлла «Лила» Черулло, дочь портного, живут в бедном и заброшенном квартале, самой социальной клоаке Неаполя 1950-х годов, который и через 70 лет остается одним из наиболее грязных и преступных городов Италии. Что же говорить о первых годах после войны и свержения режима Муссолини.
Впрочем, как и все дети, девочки этой нищеты не замечают, а скандалы, болезни, увечья и смерти являются привычной частью жизни квартала. Другого они и не знали: квартал — это весь их мир, из которого так просто не вырвешься.
Роман начинается с телефонного разговора в далеком будущем Лену и Лилы, из которого мы понимаем, что одна из них все же смогла вырваться в люди и стать успешной, а другая растратила свою жизнь и теперь, в конце жизни, хочет исчезнуть без следа. Но подруга не даст ей этого — она садится и записывает их общую историю на бумагу.
Лену и Лила живут на одном дворе и ходят в одну школу, но во всем другом они абсолютные противоположности. Светловолосая Лену имеет тихий, покладистый характер и усердно учится, а Лила — худенькая, черноволосая, беспардонно прямолинейная, смелая и агрессивная, как настоящий чертенок.
Лену признается, что всегда знала, что Лила злая. Но не первый раз противоположности притягиваются.
Лила проводит ее путями, на которые она сама бы никогда не решилась. Это чувство опьяняет, и Лену крепко привязывается к злой девочке, с ней и только с ней хочет быть. Лену просто перенимает все, что делает Лила, и интересуется только тем, что интересует ту, бесконечно восхищается ею.
«Я боялась, что, выпустив из глаз кусочки ее жизни, потеряю и главную силу собственной жизни», — признается Лену.
В какой-то момент обнаруживается, что Лила лучшая ученица, которая хорошо это скрывает. Между Лену и Лилой впервые возникает конкуренция, которая пройдет красной нитью через весь роман. Сложные чувства безграничной любви, зависти и восхищения будут то сводить, то разводить девушек по жизни.
Настоящей трагедией, которая будет увеличивать пропасть между ними, станет образование. Бедным неаполитанцам нечем платить за учебу своих детей, да и нет понимания, зачем то образование нужно, если нужна помощь по хозяйству? Непринятие поражения одной, ее попытки самостоятельно наверстать и обойти только побуждают к большему другую подругу, которой посчастливилось в жизни на капельку больше.
Природный магнетизм Лилы становится ее даром и проклятием, когда девушки входят в возраст, когда начинают интересоваться мальчиками, а те ими. Он же — проблема и для Лену, которую саму тянет к ней и которая одновременно завидует ей, уже не уму и смелости, как в детстве, а чарующей красоте и обаянию. Девушки знакомятся с теми темными сторонами жизни, которые раньше были от них скрыты незнанием.
Незнание, наверное, наиболее интересная из всех линий романа. Через историю девушек писательница приоткрывает историю итальянской провинции и страны в целом после лет лихолетий. Пожилые люди не говорят о прошлом, подменяя его словом «раньше». Но что значит «раньше», никто не объясняет, и для девушек его значение остается очень долго загадкой.
В школе их учат древнему латинскому языку, но при этом они ничего не знают о Второй мировой, о фашистском режиме, о гражданской войне, о свержении монархии. События предыдущего десятилетия словно все хотят забыть. От них остается только необъяснимая ненависть и страх перед донами, живыми напоминаниями того, как было «раньше».
В школе их учат тому, какие регионы есть в Альпах далеко на севере страны, но, живя в пределах одного квартала Неаполя, они никогда не были в других, не видели Везувия, не видели моря. Не видели моря в приморском городе!
И таких контрастов в жизни квартала немало. Белорусов скорее всего зацепит языковой вопрос в романе, очень похожий на тот, что существовал в Беларуси. Местные говорят на «диалекте», а в школе их учат литературному итальянскому языку. И этот «иностранный» язык освоить может не каждый, он — признак статусности.
В книге даже звучит, хотя и другими словами, знакомый тезис о том, что на «диалекте» нельзя «выразить ничего действительно великого».
Слово в кавычках, ведь неаполитанский язык настолько же диалект итальянского, насколько белорусский — «испорченный польским диалект русского языка». Этот язык родной для миллионов, но «старший брат» отказывает ему в существовании.
После Второй мировой войны начинается стремительное распространение литературного языка через всеобщее образование, что мы и наблюдаем в романе. Миграционные процессы приводят к уменьшению роли региональных языков и увеличению роли и престижа литературного итальянского. Несмотря на признание статуса неаполитанского языка как отдельного языка, он до сих пор отсутствует в образовании.
Как относится к этим процессам автор романа, сложно сказать, но она, видимо, и не хотела бы, чтобы мы об этом знали, так как личность автора накладывает след и на его произведения.
Вообще Элена Ферранте — это псевдоним, но кто скрывается за ним, до сих пор точно неизвестно, возможно, что даже несколько человек. Согласно официальным данным, писательница родилась в Неаполе в 1943 году — в то же время, когда и ее героини.
Сюжет следующих частей серии — «История нового имени», «Те, кто уходят, и те, кто остаются», «История о пропавшем ребенке» — где одна из героинь становится известной писательницей, дает основания думать, что «Неаполитанский квартет» частично автобиографичен. Тогда вступление к первому роману закольцовывает не только историю Лену и Лилы, а может еще и историю самой писательницы. За одним исключением — писательница не делает ошибки своей героини и не раскрывает своей личности.
На мой субъективный вкус, от этого романа остается ощущение девичьей беллетристики для легкого чтения. Бодрое начало истории необыкновенной дружбы, цепляющей правдивой неоднозначностью истинных чувств между близкими людьми, под конец скатывается в самоповторение, приправленное омутом кавалеров, друзей, родственников и других персонажей, вращающихся вокруг Лену и Лилы. Уследить за этим омутом сложно, да и стереотипную южную горячность, страсти и сексуальную неразборчивость мы видели и в бразильских сериалах.
Следует помнить, что какие бы знаменитые знатоки и специалисты не составляли список лучших из лучших, ваш личный список любимых произведений не должен ему соответствовать.
Если вы, как и я, боитесь заскучать за книгами этого жанра и почувствовать себя обманутыми, то знайте: с 2018 года вышло три сезона сериала «Моя гениальная подруга», охватывающего не только сюжет одноименного романа, но и других книг «Неаполитанского квартета» — наверное, в киноформате история будет более сочной и лаконичной, лишенной недостатков литературной первоосновы.
Комментарии
Пражыўшы болей за 21 год у Штатах, часам трымаў у руках газету NYT, і магу вам сказаць, як фатограф аматар, што нават калі б хтосьці з вас напісаў пра двух беларусак раман «Мая геніяльная сяброўка», ён ніколі не папаў бы ў спіс бестселераў Ню Ёрк Таймс, як лепшы твор ці сярод лепшай сотні твораў. Як фатограф кажу вам гэта. Здымаў шмат мясцін Нью Ёрка і да мяне даляцела, што здымкі нашых фатографаў таму не ў пуле тутэйшых конкурсаў, што на нашых здымках НЕ ІХ заходняя КУЛЬТУРА. Фон не той - будынкі не тыя, вуліцы для Захаду чужыя, дый фэйсы нашы не заходнія.
А вось гэта, на маю думку, пісала не беларуская рука, як і цалкам артыкул, які я лічу перакладам на мову: "моўнае пытанне ў рамане, вельмі падобнае да таго, што існавала ў Беларусі".
.
А што ўжо не існуе моўнага пытання? Няма? Ну дзякуй Богу, нарэшце гэта палітыканская брыдода тутэйшых быццам бы падрыётаў і палітыкаў здохла. Сама собой рассосалась ці хтосьці мухабойкай прыхлопнуў? Хоць дасць народу крыху часу адпачыць ад бчб моўнага палітыканскага пустазелля.
.
Зараз вучуся на расійскіх літаратурных курсах. ТРЭЦІ РАЗ за два мінулыя гады. Пасля першых курсаў выдаў у РФ кнігу нон-фікшн (2023) аб падзеях у Беларусі 1988-2022 гадоў. Яна мне падабаецца. Зараз пішу пра сваё жыццё, пачынаючы з 1951, калі нарадзіўся ў Мінску. Але захаплю й 1944 год, калі Красная армия вызваліла Беларусь ад Захаду і майго тату прызвалі ў яе шэрагі.
Тры часткі будзе ў кнізе: савецкі час і гарбачоўская перабудова, так зв бчб і лукашэнкаўскі, ну і амерыканскі час. З вызвалення Беларусі ў 1944 да сённяшняна дня будзе мая кніжная гісторыя. Гэты трыадзіны час майго жыцця. Зразумела, што я не пісьменнік, а тэхнар, які пры гэтым крыху разбіраецца ў палітыцы. Але паспрабую зрабіць не паліт вучэбнік, а мастацкі твор, раман. Не для NYT буду пісаць, а для сваіх унукаў амерыканцаў. На русском языке тэкст будзе. Это второй язык моих внуков - іх матчына мова ёсць минский русский язык — язык их мамы маёй дачкі беларускі. А амерыканская мова — мова іх таты амерыканца. Адна з маіх родных моў — трасянка. Яшчэ польская і мінскі русский язык. Мову ў школе не вывучаў.
Дум у галаве няма, што мой твор можа быць надрукаваны ў лукашэнкаўскай Беларусі. Хутчэй там пры Рыгоравічу надрукуюць кнігі фатографа Зянона Пазьняка, які ў 1988 у эстонскім часопісе Радуга на русском языке пачаў змагацца з беларускай трасянкай. Ці перамог ты трасянку, Зянон Станіслававіч?