Последний раз белорусские архивы подчинялись силовикам во времена сталинского террора. Как это было
Сегодняшние политические чистки в белорусских архивах и назначение силовиков для управления ими снова отсылают нас ко временам сталинских репрессий. Тогда архивы, обвиненные в работе на благо врагов народа, были подчинены НКВД.
В 1930-е годы, в самый разгар сталинских репрессий, архивным учреждениям Беларуси также не удалось избежать кадровых чисток, сопровождавшихся увольнениями и арестами работников. В январе 1938 года руководство Центрального архивного управления БССР неудовлетворительно оценило состояние отрасли в республике.
Архивисты были обвинены в саботаже, неиспользовании архивов для «нужд социалистического строительства», предоставлении доступа к архивным материалам «врагам народа для использования в своих целях в контрреволюционной борьбе». Тогда же резко возрос интерес к архивным документам со стороны Народного комиссариата внутренних дел (сокращенно с русского — НКВД), судебных, следственных органов и прокуратуры.
В 1938 году архивные учреждения перешли в распоряжение НКВД, а само Центральное архивное управление СССР было преобразовано в Главное архивное управление НКВД СССР. В подчинение Наркомата внутренних дел вошла и архивная сеть Беларуси: ЦАУ БССР было преобразовано в архивный отдел НКВД БССР, областные архивные управления — в архивные отделения областных управлений НКВД. Куратором Галины назначался заместитель наркома НКВД БССР.
С началом вторжения в Советский Союз немецкой армии в июне 1941 года НКВД БССР прежде всего был озабочен спасением собственных документов, а также уничтожением секретных материалов, в том числе чтобы скрыть собственные преступления против своих же граждан.
Секретарь ЦК КП (б)б Пантелеймон Пономаренко в докладной записке на имя Сталина «об итогах эвакуации из Белорусской ССР», составленной в июле-августе 1941 года, писал, что «архивы НКВД и НКГБ эвакуированы полностью. Многие наркоматы секретные архивы уничтожили».
Но остальная масса архивных комплексов не была своевременно эвакуирована вглубь страны, что привело к тяжелым потерям. Многие документы погибли во время бомбардировок, остались на разграбление оккупантов или использовались для разжигания печей.
С территории БССР удалось вывезти более 73 тысяч дел из госархивов Витебской, Вилейской и Гомельской областей, но за годы войны было потеряно около 15 млн дел (из них 3,7 млн находилось в госархивах), в том числе и ценнейшие документы, хранившиеся в библиотеках и музеях.
В июле 1944 года от немцев был освобожден Минск, а уже в ноябре возобновил работу отдел государственных архивов — вновь в составе НКВД БССР, с декабря 1944 года — Управление государственных архивов НКВД БССР (в дальнейшем — Министерство внутренних дел БССР).
Только после смерти Сталина в 1953 году и процесса развенчания его культа личности белорусское архивное управление в 1960 году было выведено из подчинения силовикам и передано Совету Министров БССР.
После распада СССР многие бывшие советские республики, ставшие на путь демократического развития, открыли ранее секретные архивы НКВД-КГБ, показав масштабы бесчеловечных политических репрессий против собственных граждан.
Но в Беларуси ничего подобного не произошло, КГБ даже сохранил свое название, от которого поспешили отмыться силовики даже в России. Согласно официальным заявлениям, открытие архивов может повлечь разжигание национальной, расовой или религиозной ненависти. Но практика открытия архивов в других странах, включая Германию, показывает, что ничего подобного не происходит. Очевидно, что преемники НКВД в первую очередь волнуются за сохранение своего незапятнанного (в их представлении) облика.
С начала 1990-х белорусы могли знакомиться с делами репрессированных, но только при условии подтверждения близкого родства. Прочитать можно было только выбранные страницы, потому что изымалась вся информация, которая касалась третьих лиц, в первую очередь, конечно, доносчиков. При этом должностные лица могут отказать в изучении дел на любом, даже самом нелепом, основании.
С приходом к власти Лукашенко этот процесс еще больше замедлился. Чтобы не дать доступа общественности к делам людей, которые были реабилитированы еще в советские времена, белорусские силовики до сих пор предпринимают различные хитрые юридические меры.
Так, в 2009 году КГБ и МВД заключили соглашение с Департаментом по архиву и делопроизводству Министерства юстиции Беларуси, что срок, после которого ведомственные дела должны были передаваться в общие архивы, будет продлен с 30 до 70 лет.
Такого нет даже в России, где ФСБ пускай и чинит препятствия в ознакомлении со своими архивами, но значительная часть дел перешла в государственные архивы, на их основе составлены списки как жертв режима, так и палачей.
В 2020 году, во время белорусских протестов, Лукашенко сумел усидеть только на штыках. Тогда же оказалось, что нелояльной к его режиму является абсолютно вся научно-культурная среда. Одним из методов борьбы с этими очагами несогласия стало назначение в музеи, театры и учебные заведения кадров из силовых структур, которые должны были железным кулаком навести порядок.
Не стали исключением и архивы. В мае 2022 года в Национальном историческом архиве Беларуси был поставлен директором генерал-майор Олег Воинов, который до того был помощником министра обороны по вопросам международного военного сотрудничества. За время его правления по политическим мотивам из архива уволили более 15 сотрудников.
Можно предположить, что белорусским властям показалось этих заслуг достаточно, чтобы повысить в январе 2023 года Воинова до директора Департамента по архивам и делопроизводству Министерства юстиции Беларуси, то есть поставить управлять всем архивным делом в стране. Оттуда он командировал на свою бывшую вотчину, в исторический архив, силовика на пенсии Михаила Глушакова, чье управление в первые же дни ознаменовалось массовыми задержаниями сотрудников, занимающих в архиве руководящие должности.
Очевидно, что на тех же основаниях, что и в 1930-е годы, режим пусть пока не юридически, но фактически переподчиняет архивное дело преемникам НКВД, который контролировал его все время сталинского террора. Этот процесс навредит науке и гражданам, но сейчас дает властям мнимое ощущение контроля не только над сегодняшним днем, но и над прошлым страны.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии